Кукловод. Глава 12. Хорошая куколка

[m-levis]

Глава 12. Хорошая куколка
Великобритания, Лондон, 2011 год, февраль.

Я сижу на подоконнике, обхватив колени руками и задумчиво смотря в окно. Вот уже неделю мы в Лондоне, а я до сих пор не выходила из этого дома, который, наверное, вернее называть замком. Огромное здание выполнено в викторианском стиле, и я чувствую себя куклой в сказочном домике. Или какой-то средневековой принцессой, посаженной за гранитные стены и охраняемой злым чудовищем.

Ты, мое персональное «чудовище», безумствуешь в какой-то из многочисленных гостиных. Скорее всего в белой, потому что пятна крови на белоснежном мраморе и перламутровой обивке диванов выглядят особенно эффектно. Я вывожу на запотевшем стекле бессвязные символы, вспоминая минувшие три месяца.

Все это время прошло под девизом «я испорчу тебе жизнь», и ты старательно исполнял свой план, дергая меня за нитки, манипулируя моей волей и превращая меня в свое подобие. Сейчас я так хорошо понимаю безумие Стефана, который не мог остановить безумную жажду и потребность убивать. Кроме того, ты теперь не задумываясь внушаешь мне все, что приходит тебе в голову. Если говорить откровенно, то я, Кэролайн Форбс, умерла уже дважды: впервые физически от рук Кэтрин, второй раз морально, когда забыла обо всех гранях, гордости, совести, позволяя превращать меня в игрушку, которая живет лишь по прихоти хозяина.

Больно было только когда я вспоминала родной город и всех, кого любила когда-либо, чью веру предала. Если бы сейчас ты позволил мне вернуться в Мистик Фолс, то я бы отказалась – представляешь, отказалась?! – потому что мне горько и стыдно, потому что я не смогу остаться прежней, потому что ты стал тем Клаусом, которого я ненавидела.

Мои размышления прерываются твоим появлением в компании парня и девушки. У тебя странная тяга к убийству влюбленных, этакий Шекспир, прерывающий жизнь современных Ромео и Джульетты в один день.

- Садитесь, уважаемые. Это Кэролайн. – Люди, как послушные китайские болванчики кивают мне головами и синхронно присаживаются на резной диванчик, обитый бледно-зеленой парчой. – Куколка, ты голодна? – Этот вопрос ты адресуешь уже мне, садясь с другой стороны огромного подоконника.

- Мне скучно, Клаус. Я хочу посмотреть город. И нет, я не голодна, – я смотрю на тебя раздраженно и зло. Пока я не под внушением, я всегда теперь смотрю на тебя так. И мне плевать, если ты вырвешь мне сердце или оторвешь голову. Лучше смерть, чем это безвольное, пропитанное кровью, существование.

- Завтра. Завтра я отправлю тебя на экскурсию. А скуку можно развеять и другим способом, ты же знаешь? – Ты киваешь головой в сторону безмолвно сидящей пары и облизываешь губы.

- Что с тобой, Клаус? Почему ты не можешь простить мне тот звонок? Ведь все было иначе! – Я срываюсь на крик. Сегодня просто тяжелый день, и я отчаянно хочу порвать хотя бы одну нить, которыми ты оплел меня, как паутиной, лишая права выбора.

- Хватит! - Ты резко притягиваешь меня к себе, пристально смотришь в мои глаза и произносишь: - Я хочу, чтобы ты их убила. Медленно. Но чуть позже. А сейчас поцелуй меня.

***

Твои губы мягкие, и ты не отвечаешь на поцелуй, заставляя меня самостоятельно скользить языком по их контуру, проникать тебе в рот, проводить по нёбу. Мои пальцы путаются в светлых прядях волос у тебя на затылке, и я медленно отстраняюсь, переводя взгляд на парочку. Ты только усмехаешься и подталкиваешь меня к ним, вынуждая встать с подоконника.

В голове так блаженно пусто, и только твои слова «Убей. Медленно» имеют сейчас значение. Потом мне будет плохо, я буду вскакивать по ночам с безумным криком, видя лица убитых мною жертв. А сейчас мне хорошо. Сейчас я просто исполняю твою волю.

Когда я опускаюсь перед ними на корточки, кладу руки на колени девушки, она лишь глупо улыбается мне, как полоумная. Я беру ее за руку, провожу указательным пальцем по венкам на ее запястье. Пульс бьется так размеренно и спокойно, и где-то в глубине сознания я еще способна ощущать радость, понимая, что ты внушил им не бояться. Это легче, чем когда приходится сдерживать эти такие жалкие, слабые попытки спастись.

Я прокусываю кожу, наблюдаю как от раны в разные стороны, подобно лучам пентаграммы, растекаются струйки ярко-алой крови. Я позволяю им стекать на пол, кусая еще выше… и еще… и еще… Когда рука девчонки больше напоминает кусок кровоточащего мяса, я ощущаю, как ты подходишь ближе. Ты садишься на диван, рассматривая мои труды, а потом поворачиваешь голову девушки к себе и целуешь ее. Я вижу, как по ее подбородку стекает кровь, как она капает на ее грудь, виднеющуюся в глубоком вырезе платья, скрывается где-то в ложбинке, пачкает голубую ткань ее наряда и светло-зеленую парчу дивана. Она отвечает тебе, я вижу, как кончик ее языка водит по твоей нижней губе, и это злит меня. Это не ревность. Просто потом ты целуешь меня этими губами, и мне противен вкус малолетней шлюхи на них. Ярость я вымещаю так, как ты научил меня делать – я убиваю ее. Мимолетное, размытое движение, клыки, вспарывающие тонкую кожу и крупную вену на шее девушки, вкус ржавого железа, несколько яростных движений, когда зубы разрывают ткани, позволяя крови стекать сплошным потоком, а потом я кладу руки по сторонам от ее головы, один резкий рывок и сломанная шея заставляет сердце девушки остановиться окончательно. Ты еще несколько мгновений слизываешь алую жидкость с ее губ, не обращая внимания на ее стеклянный, мертвый взгляд, а потом скидываешь ее на мраморный пол.

- Хорошая куколка. – Произносишь ты и притягиваешь меня к себе. Наш поцелуй имеет вкус человеческой крови. Когда ты срываешь с меня одежду и оставляешь на коже рубиновые мазки своими перепачканными губами, мне плевать насколько это порочно – трахаться при мертвеце и неподвижном парне. Я только безумно срываю с тебя вещи, яростно дергаю пряди твоих волос, послушно прогибаюсь в пояснице, когда ты сажаешь меня на себя и зубами захватываешь сосок. Плевать, что только животные не имеют стыда. Какая, к черту, разница, что потом мне будет противно от самой себя. Сейчас я только утробно рычу, когда ты вводишь палец во влагалище и прокусываешь мое плечо. Нет более адской смеси, чем острое вожделение вперемешку с огненной болью. И я только насаживаюсь все сильнее, пытаясь почувствовать тебя глубже, пока ты погружаешь клыки едва ли не до кости.

Когда наконец-то ты вытаскиваешь палец и резко заменяешь его членом, мне достаточно всего лишь нескольких толчков, чтобы кончить, ногтями оставляя на твоих плечах и груди кровавые полоски, впрочем, моментально затягивающиеся. Когда ты изливаешься в меня, еще раз целуя меня окровавленными губами, я осознаю, что полностью подвластна тебе.

Еще несколько минут мы просто восстанавливаем дыхание, неспешно надевая измазанную и не совсем целую одежду. Стеклянные глаза девушки устремлены просто на нас, мраморный пол залит ее кровью. Я равнодушно рассматриваю, как причудливо переливается она в свете огромной люстры, свисающей с потолка. Когда ты протягиваешь ко мне кисть, я даже не задаю вопросов: быстро прокусываю, делаю несколько коротких глотков, отталкиваю твою руку, намереваюсь вытереть губы…

- Не вытирай. Поцелуй его, – ты указываешь кивком в сторону парня, о существовании которого я почти забыла. На вид ему лет шестнадцать. Он напоминает мне Джереми, с этими своими огромными несчастными глазами. Интересно, он соображает, что его девушка мертва и недавно прямо возле него совокуплялись двое чудовищ (да, я теперь и себя считаю чудовищем. Времена принцессы канули в Лету)? Впрочем, какая разница. Я же хорошая куколка, я сделаю все, что ты скажешь…