Кукловод. Глава 36. Связь с прошлым

[m-levis]

Глава 36. Связь с прошлым
Здравствуй, Стефан!

Один умный человек сказал мне, что написав о своих проблемах на бумаге, можно хотя бы немного облегчить душу. Знаю, что ты тоже пользуешься подобным способом, но у меня не вышло. Как-то смущает меня необходимость писать "здравствуй, дорогой дневник", зная, что он никогда не ответит мне. Поэтому я использую твое имя, хотя вряд ли когда-то отправлю это письмо тебе. Я очень хотела поддерживать с тобой общение, как с нитью, которая оказалась самой крепкой и сильнее всего связала меня с Мистик Фолс. Но я так и не решилась попросить разрешения звонить тебе, да и сейчас не могу позвонить, испытывая какое-то болезненное облегчение, не просто быстро и необдуманно произнося слова, но и перенося их на бумагу. Быть может, я старею или чересчур страдаю сентиментальностью, но меня успокаивает скрип ручки и шелест бумаги.

Наверное, это воздействие места, где я сейчас живу. Ты когда-то был в Шотландии? Если не был, то ты очень многое потерял. Ничто не сравнится с этой первобытной атмосферой, волшебным ощущением, что ты на краю света и за очередным холмом мир падает в бездну. А еще здесь живет Несси, то самое мифическое чудовище, которого принято боятся. Местные жители свято верят, что оно существует, и, знаешь, иногда и я верю.

Даже не знаю, что написать еще. Слишком многое изменилось, многое приобрело другое значение. А может быть просто я другая, а прежняя Кэролайн умерла. Не удивлюсь, если ты посчитаешь, что я просто сошла с ума. Возможно, так и есть.

Ты счастлив? Я не спрошу больше ничего, потому что это не имеет значения. Я хочу знать лишь это.

Кэролайн Форбс

Я тщательно вывожу последнюю букву, так же медленно, как и писала каждое слово в этом странном письме. Не знаю, зачем я это делаю, ведь я вряд ли решусь его отправить через океан, к одному из немногих людей, которых я еще решаюсь награждать гордым званием "друг".

Я перевожу взгляд на окно, через которое могу видеть двор, постройки селения вдалеке и гряды холмов, простирающиеся к самому горизонту. Все это покрыто белоснежным покрывалом снега, который ярко мерцает под редкими лучами холодного зимнего солнца. Я грустно улыбаюсь, задумчиво складываю исписанный листок вдвое и кладу его между страницами книги, которая лежит на столе.

Сегодня двадцатое января две тысячи четырнадцатого года. Очередной день в веренице других дней. Единственное различие - зарождение сегодня у меня хоть какого-то интереса к жизни, которая все также течет в безумном ритме за каменными стенами замка, в котором я спряталась, чтобы зализать раны. Интерес появился утром, потому что мне всю ночь снилась какая-то сюрреалистическая чушь: кровь, стекающая по белым стенам, алые капли на пальцах, багровые зигзаги на запястьях, и привкус крови на губах, такой же соленый и противный, а потом мне приснился Элайджа, и я резко проснулась, ощущая слезы на щеках и губах. Впервые мне снился не ты. Это было страшно и успокаивающе одновременно. Быть может пройдут годы, и я забуду тебя окончательно.

Но именно сон заставил меня вспомнить о других людях, которые составляли мою судьбу. И хотя Элайдже я так и не решилась написать, беспричинно опасаясь, что об этом может стать известно тебе, но зато написала Стефану.

- Кэролайн, доброе утро, - Никки входит в комнату, как всегда исполненая энтузиазма и энергии.

Никки... Я помню то летнее утро, когда оказалась на пороге ее дома. В голове ни единой мысли, красные глаза из-за нескольких бессонных ночей, дрожащие пальцы и непослушный голос, которым я так и не смогла объяснить ничего. Ни ей, ни даже себе. Почему я не вернулась в Мистик Фолс, а вместо этого взяла билет до Эдинбурга? Быть может я испугалась лететь так далеко, внушать так много, и надеялась, что Николетта сможет мне помочь, как человек, которого я успела полюбить и довериться за несколько месяцев, прожитых у нее. Или может я хотела, чтобы она уверила меня, что я ошиблась, когда уехала, неправильно поступила, не так поняла тебя? Я не знаю. И Никки действительно помогла мне, позволив остаться столько, сколько я захочу, позволив быть одной или молчать с ней, позволив заново учиться дышать.

- Доброе, - я старательно улыбаюсь, не изменяя решению, которое приняла на днях. Я хочу стать прежней, улыбаться беззаботно, громко смеяться, говорить то, что думаю, не взвешивая слова, и если для этого необходимо заставлять себя излучать позитивные эмоции, я буду это делать. С каждым днем прогресс становится все более явным, местные жители снова начали называть меня чародейкой, и, наверное, это добрый знак. Лишь ночи до сегодняшнего дня были наполнены тобой, и я задыхалась, плакала, умоляла о чем-то. А ты молчал. Всегда молчал. Так жестоко и безразлично отталкивая меня даже во сне. Но сегодня и сновидение принесло перемены, и я была не прочь видеть во сне лишь кровь, если это избавит меня от безумной агонии - просыпаться с твоим именем на губах.

- Ты сегодня поздно встала? - Никки смотрит на часы, висящие на стене, стрелка которых показывает десять утра. Здесь, вдали от города, где мир живет по привычкам средневековья, такое время уже едва ли не вторая половина дня.

- Нет, я встала рано, - я теперь всегда просыпаюсь с первыми лучами холодного зимнего солнца, и долго еще лежу неподвижно, пытаясь выровнять сбившееся дыхание и ожидая, пока мокрые от слез щеки высохнут самостоятельно, - просто я... воспользовалась твоим советом.

- Каким? - я молча раскрываю книгу, достаю письмо и показываю его Никки.

- Написала свои мысли. Получилась ерунда, но, кажется, мне действительно немного легче, - я снова улыбаюсь, а Николетта задумчиво склоняет голову и потом интересуется:

- Это ведь письмо, правда? Значит, тебе нужно его отправить. Не позволяй себе потерять всех, кого любишь. Существование вампира слишком долгое, чтобы разбрасываться старыми друзьями. Я принесу тебе конверт, а письмо отвезут завтра в Эдинбург и отправят, - Никки быстро направляется к двери, явно с восторгом восприняв возможность возобновления моего общения с людьми из прошлого.

- Никки, подожди! Эм... не уверена, что это хорошая идея.

- А я думаю, что очень хорошая. Не спорь. Вот увидишь, ты не пожалеешь, - Никки уходит, а я лишь тяжело вздыхаю вслед. Может и правда не пожалею?

***

Кэролайн, здравствуй!

Честно говоря, первые несколько минут, я просто смотрел на конверт и не мог поверить, что это письмо. Обычное письмо, написанное человеческой рукой на бумаге. Ты права, когда говоришь, что это отличный способ отвлечься, но вместе с тем я не теряю надежды услышать твой голос или, что еще лучше, увидеть тебя.

Шотландия? Нет, никогда не был. Не думаю, что мне пойдет килт. Но после твоего описания, я даже готов рискнуть быть наряженым в юбку, чтобы только увидеть, где же этот пресловутый край света. Я думаю, что это было бы интересно. Как выглядит Несси?

Счастлив ли я? Да, настолько, насколько можно быть счастливым, преодолевая банальные человеческие проблемы и слабости. Ревность, неуверенность, сомнения. Я не говорил Елене о письме. Ты хочешь, чтобы она знала? Может быть Бонни, Мэтт... Деймон?

Счастлива ли ты? Свободна? Живешь ли ты так, как достойна? Напиши мне. И спасибо, мне приятно, что это именно я.

Стефан

Я сжимаю письмо так, что на бумаге уже успели образоваться складки. Сегодня первый день весны, письмо шло сюда полтора долгих месяца, и я уже потеряла всякую веру. Сегодня вера вновь возрождается, и хотя вокруг все еще в снегу, и кажется, что до весны еще очень долго, я все же ощущаю, что в воздухе пахнет надежной и солнцем. Я пережила свою первую зиму. Я наконец-то живу без тебя. Я смирилась, что никогда не забуду тебя, никогда окончательно не избавлюсь от тех чувств, которые не могу обозначить, но которые вечно будут течь в венах и концентрироваться в мертвом сердце. Но это не значит, что я не смогу выжить, не смогу наконец-то стать свободной. Я смогу.

***

- Кэролайн, ты меня слышишь? - я рассеянно отворачиваюсь от окна, в которое до этого смотрела, и отвечаю:

- Да, извини, задумалась. Я получила письмо! - я радостно улыбаюсь, указывая на листок, который читала и перечитывала уже, кажется, десятки раз. Никки улыбается мне, но я вижу тревогу в ее глазах, поэтому моментально ощущаю, как все тело холодеет, а кожа покрывается мурашками. - Никки, что случилось? Не молчи!

- Он редко звонит. В этом нет нужды, когда впереди вечность и время воспринимается по-другому, - я знаю, кто этот "он", поэтому тяжело сглатываю, отвожу взгляд, цепляюсь пальцами за край стола, так, что костяшки белеют, пока Николетта договаривает очевидное: - Он звонил сегодня.

- И? - Я не выдерживаю молчания, поэтому тороплю Никки, стараясь унять дрожь, которая сотрясает все тело.

- Ничего. Он в Америке. Спросил, как я и нет ли новостей. О тебе мы не говорили. Я дала тебе слово, я его сдержу, - я смотрю на нее, ощущая, как позорно стекают слезы с уголков глаз, молча киваю, чтобы хоть так передать благодарность и снова перевожу взгляд на письмо Стефана.

"Счастлива ли ты? Свободна? Живешь ли ты так, как достойна?" Эти строки привлекают мой взгляд, и я уже не могу сдержаться, опускаю голову на сложенные руки и жалко всхлипываю, ощущая, как Никки кладет руку мне на плечо и тихо говорит какие-то успокаивающие слова, которых я не слышу. Я не счастлива. Не свободна. Как бы я не убеждала себя в обратном.