Яркая

[m-levis]

Я люблю рассвет за тишину и умиротворенность. А еще за цвета - чистые и яркие. Возможно, в какой-то другой реальности я бы стал пейзажистом, смешивал краски в поисках идеальной гармонии, подбирал оттенки, - схожие и контрастные - играл бы со светом и тенью. Или же рисовал людей, пытаясь передать выражение глаз, прорисовать морщинки у рта, ощутить их внутреннюю сущность, понять надежды и стремления.

Увы, такая судьба была не для меня. Моя жизнь - красная, но и в красном много оттенков, поэтому мне грех жаловаться. Мне подвластна смерть: алая, стекающая кровавыми струйками по бледной коже жертв. И любовь я в состоянии испытывать: багряную, яростную, с криком на губах, с мольбами, обращенными то ли к Богу, то ли к дьяволу. Я знаю, что такое ненависть – пурпурная, неистовая, полыхающая, как адское пламя, испепеляющая все на своем пути. И даже нежность для меня амарантовая: где-то на грани между лаской и болью. Возможно, именно потому, что я умею различать оттенки, наша недавно приобретённая вампирская сущность не тяготит меня, как остальных.

Вот и сейчас меня не мучают угрызения совести и воспоминания о жертвах, растерзанных этой ночью. Мне значительно интереснее наблюдать за янтарными всполохами на лазурном небе, чем вдаваться в самоанализ и жаловаться на жизнь. И я медленно иду дальше, пока не останавливаюсь на возвышении, с которого открывается сказочный вид. Небо и многие-многие мили зеленых пустошь. Для кого-то однообразно, а для меня наполнено миллионом оттенков, нюансов и тонкостей, которые я никогда не устану определять.

Но сегодня я здесь не один. Она сидит просто в траве, ковер из полевых цветов стеблями цепляется за подол ее синего платья, а легкий ветер треплет огненно-рыжие волосы. Она яркая настолько, что у меня перехватывает дыхание. Я даже не моргаю, чтобы не пропустить ни единого всполоха солнца в ее волосах, ни одного лучика, освещающего ее бледные руки теплыми тонами. Я подхожу близко, сажусь рядом. Бедром к бедру. Неприлично? Все равно. Я смотрю на ее губы – красные слишком. Быть может она их кусала, как глупые девчонки делают, чтобы привлекательнее казаться, а может просто так кажется из-за контраста с чересчур белоснежной кожей.

Она поворачивает голову слегка, смотрит просто в глаза. Храбрая, сердце так размеренно стучит, и дыхание спокойное. Неужто в душе она холодная, ледяная, прозрачная, как лед почти? Неужели бывает так? Яркая снаружи, блеклая внутри. Я не знаю пока, поэтому смотрю дальше, каждую ресницу пересчитываю, каждую морщинку у глаз.

- Ты Кол. Я знаю тебя. Ты из той семьи, - произносит она тихо. Не отодвигается, не бежит, не боится даже. Чудная. А ведь говорит, что знает. Должна ведь понимать, что я опасен, но почему-то не спасается. Быть может я ошибся, она слишком яркая внутри? Знает, что ее не трону, потому что особенная, потому что разная, как стекло на солнце. И злая, и добрая, и ведьма коварная, и ребенок наивный.

- А ты? Как зовут?

- Сейдж, - улыбается, волосы откидывает назад, ветру позволяет их перебирать: лениво в одно мгновение, яростно – в другое.

- Красиво, - я говорю отрешенно, голос не слушается. Зато рука тянется инстинктивно, убирает прядь с шеи, на коже замирает, где-то возле венки, по которой кровь течет лениво. Она не дергается, наоборот голову склоняет, как котенок, требующий ласки.

- Имя? – она кокетничает откровенно, языком по губе проводит, и я склоняюсь ближе, так чтобы дыхание в одно смешалось, чтобы янтарные всполохи в ее глазах различать.

- Ты, - целую ее, но глаза не закрываю. Она необычная такая, ближе прижимается, без опасений, без оглядки. И я путаю пальцы в пламени ее волос, опускаю ее на ковер из зеленой травы и синих колокольчиков. В ее глазах отражается восходящее солнце, и цвет их меняется с каждой минутой. Она яркая такая, мое наваждение, моя загадка, разгадать которую до боли хочется. Она знает это, смеется, еще ближе притягивает. Позволяет попробовать, надежду дает. Вот только надежды не всегда исполняются...
***
Я смотрю на нее задумчиво. Она сидит на коленях Финна, шепчет что-то ему, смеется, голову назад откидывает. Привычно, знакомо, правильно. Все такая же яркая, необычная, хоть и мертва уже несколько лет. Вампиром стала, потому что любит, потому что вечность хочет с Финном провести. Лишь иногда наши глаза встречаются, и она улыбается как-то грустно, как будто снова просит попробовать, опять дарит надежду несбыточную. Но я отвожу взгляд, потому что не судьба, потому что не время что-либо менять. Я ведь могу и дальше любоваться, ведь она яркая всегда: моя она или чужая…