Мы теперь семья. Главы 13-14

[m-levis]

Глава 13. Предложение

Кэролайн чувствовала приближение бури. Слишком уж все было спокойно все две последние недели. Учеба, дружелюбное, но какое-то прохладное отношение со стороны Майклсонов, вежливая сдержанность от Эстер и Бонни. Они напоминали жалких лицемеров, показушно притворяясь, что все хорошо, что никаких проблем нет, а такая жизнь полностью их удовлетворяет. И Кэролайн тоже старательно притворялась: улыбалась, посещала занятия, ездила к маме и ждала... Каждую секунду ждала, когда этот штиль закончится, а на смену ему придет неистовая буря, сокрушая все на своем пути.

И не ошиблась: первые перемены начались одним пасмурным утром, когда Клаус начал собирать вещи. Словно первая рябь на глади их совместной жизни, это событие, конечно, повлекло за собой все новые и новые последствия.

- Никлаус, что происходит? - Элайджа первый нарушил гнетущее молчание, которое установилось в гостиной после того, как Клаус безразлично заявил, что "в Мистик Фолс ему надоело".

- Что ты имеешь в виду, братец? - Клаус с деланным удивлением изогнул бровь, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. Сейчас он очень напоминал Кэролайн того прежнего Клауса - эгоистичного и жесткого - и она не была уверена, что он посчитает нужным хоть что-нибудь объяснить семье.

- Ты чудесно понимаешь и сам. Ты уезжаешь. Хотя прекрасно осознаешь, что это неблагоразумно, - Элайджа был спокоен. Вернее, делал вид. Ребекка сидела неестественно прямо и упорно прятала взгляд. Кэролайн чувствовала, что эта ситуация причиняет ей боль и, видимо, не только Форбс понимала это, потому что уже через секунду Кол осторожно сжал ладонь Ребекки в своей, бережно разжимая сжатые в кулак пальцы и тихо шепча ей что-то, что Кэролайн не удалось разобрать. Наблюдать за ними было неловко, потому что в этом невинном жесте было больше интимности, чем в самых откровенных поцелуях. И Кэролайн быстро отвела взгляд, нервно прикусив губу. Может, стоило и вовсе уйти? Как бы там ни было, но это был семейный разговор. По-настоящему семейный. Но ее не прогоняли, а подняться с дивана и тем самым привлечь к себе всеобщее внимание казалось еще более неловким.

- Никогда не любил поступать благоразумно, - Клаус хмыкнул и пожал плечами. - Выпьем за мой отъезд?

- Чего и стоило ожидать. Наш дорогой брат наигрался в добродетельность и возвращается к привычной жизни, - флегматично произнес Финн, протягивая руки к камину, в котором весело танцевало пламя. Наверное, ему бы стоило гордиться, ведь именно Финн изначально предполагал, что вся эта затея с воссоединением семьи провальна. Но восторг он однозначно не излучал, как будто ему было действительно плевать, будут ли они жить или умрут.

- Да, Финн, ты был прав. Поздравляю. Все высказались? - Клаус откинулся в кресле, любопытно склонил голову набок и, не дождавшись ответа, заговорил вновь: - Значит, все. Хорошо, давайте скажу я, моя дорогая семья. Знаете, что я думаю?

- Клаус... - Кэролайн нервно поежилась и пробормотала: - Лучше мне уйти. Это ваше личное...

- Сядь! Мне жаль, детка, но ты в этом дерьме уже по самые уши. Поздно уходить. Сиди и слушай, - наверное, стоило возмутиться. Однозначно, стоило. За последние недели Кэролайн и вовсе забыла, какими же могут быть члены этой семьи, привыкла к вежливости и сдержанности. И, черт возьми, вовсе не понимала, почему вынуждена выполнять приказы. Но под тяжелым взглядом Клауса ослушаться казалось просто нереальным. Это не было внушением, но это было гораздо хуже. Это было требованием человека, который имел право требовать и бессовестно пользовался им. Так было принято в этой семье, такая модель общения выработалась за сотни лет, и Кэролайн сама согласилась быть здесь. Сама приняла такой выбор.

- Ладно, - стараясь казаться бесстрастной, произнесла Форбс, хотя на самом деле внутри все клокотало. И ярость, и страх, и непонимание, и тягостное предчувствие грядущей беды.

- Вот и славно, - улыбнулся Клаус, но сразу же стал серьезным и, окинув взглядом всех присутствующих, медленно заговорил: - Наверное, мне бы стоило перед вами извиниться. Да, я не слишком хорошо поступал с вами, я убил нашу мать, я вряд ли могу считаться идеальным братом. Но извиняться я не буду. Не хочется сейчас лицемерить. Вам не надоело притворяться? Закрывать глаза на очевидное? Играть роли праведников, которыми вы не были и никогда не станете?

- Ты же согласился, Ник! - воскликнула Ребекка. Впервые Кэролайн видела ее такой - бледной, дрожащей и испуганной. Будь она человеком, то наверняка бы уже лишилась чувств. - Согласился! Ты же хотел полноценную семью. Мы... мы с тобой хотели! Ведь это все было для того, чтобы наконец-то жить как прежде, быть счастливыми. А теперь ты... - Ребекка всхлипнула и тут же испуганно зажала рот ладонью. Ей хотелось выглядеть сильной и стойкой, а не несчастным ребенком, который вновь остается одиноким и неимоверно боится этого.

Кэролайн было жалко. Их всех и себя тоже. Несколько месяцев назад, в самом начале этой авантюры, она грезила о том, чтобы Майклсоны приняли такое решение как можно скорее. Она тогда хотела, чтобы они исчезли из Мистик Фолс и больше никогда не возвращались. А теперь... Она знала их лучше. Видела проявления разных эмоций и что у них тоже есть мечты. И поняла, что несмотря на все, они честны в своих желаниях. По крайней меры - раньше были честны, до тех пор, пока условия Эстер не вынудили их быть теми, кем они не являлись. Кэролайн с удивлением поняла, что ее мысли удивительно перекликаются с мыслями Клауса. Это должно было испугать, а то и вовсе вызвать стойкое отвращение. Как можно мыслить так же, как он - жестокий убийца, сломавший за свое существование сотни невинных человеческих жизней? Но ни страха, ни отвращения Кэролайн не испытывала ни на йоту. Лишь какое-то оцепенелое смирение со всем, что приготовила для них всех судьба.

- Бекка, перестань, - тем временем произнес Клаус. Мягко и спокойно, утешая и успокаивая. - Все это изначально было фарсом.

- Но ты ведь согласился! - вновь повторила Ребекка, нервно вырывая руку из ладони Кола. - Черт возьми, только не говори, что ты снова будешь заниматься созданием этих своих гибридов! Хватит уже притворяться жертвой! Хватит бегать от нас и наказывать за то, чего мы не делали!

- Успокойся! Я не собираюсь скрываться, Ребекка. Просто осознаю, что Эстер в любом случае будет пытаться нас уничтожить и спасти мир от такого проклятия, - Клаус хмыкнул, - как мы. И знаете, что я вам скажу? Мы живы лишь потому, что ей не удается изобрести достаточно действенный план. Но рано или поздно у нее выйдет, а мы облегчим ей жизнь, если и дальше будем играть в эти несуразные игры и сидеть здесь, словно овцы в загоне, которые покорно ждут, когда же их поведут на заклание.

- То есть ты предлагаешь снова прятаться? - Кол заговорил впервые за все это время. На удивление молчаливый и серьезный, он, кажется, тоже был согласен с Клаусом, как бы больно им не давалось это осознание.

- Нет, я предлагаю повеселиться, - Клаус рассмеялся и пояснил: - Наша дорогая мамочка все равно не уймется. Правда, Финн? Не расскажешь нам случайно о ее планах?

- Нет никаких планов, - огрызнулся Финн, отворачиваясь от камина и пристально смотря в глаза Клаусу. - По крайней мере мне о них ничего неизвестно.

- Ну-ну, конечно. Ладно, не говори, я не настаиваю. Более того, разрешаю тебе поделиться с ней содержанием нашей милой беседы. Возможно, это заставит ее и Беннет активизироваться. Вот и все, семья. Больше мне сказать нечего, я уезжаю завтра утром. Если кто-то хочет ехать со мной - я не против. А сейчас, извините, мне нужно уладить некоторые дела, - Клаус встал и широким шагом вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. В гостиной же еще надолго повисло напряженное молчание, ведь каждый сейчас решал, как ему жить дальше. И будущее, увы, видилось им вовсе не в радужных тонах.

***

Кэролайн задумчиво вертела в руках кинжал, который ей "подарили" в первый же день ее пребывания здесь. И зачем было его брать? Она ведь не сможет им воспользоваться. А главное - не захочет.

Иногда она сама себя спрашивала, что такого особенного нашла в этом доме и этой семье. Почему так зависела от них? Как будто в какой-то момент она просто отрезала себе путь к отступлению, завалила дорогу к былой жизни громадными валунами. Теперь даже захоти она вернуться - не сможет. Кэролайн оставалось только идти вперед и надеяться, что выбор ее был правильным, что она не ошиблась, когда, вопреки доводам рассудка, привязалась к Майклсонам.

Часы показывали второй час ночи, но спать совершенно не хотелось. Клауса все еще не было, и Кэролайн чувствовала, что обязана дождаться его. Хотя бы просто увидеть и убедиться, что все с ним нормально. А еще, возможно, попрощаться, если наберется духу. Совсем скоро он уедет и, вполне возможно, не один. И, наверное, ей тоже придется вернуться домой и жить прежней жизнью. Если получится, конечно...

Тихие шаги в коридоре тотчас же прогнали тягостные мысли. Кэролайн резко выпрямилась, прислушиваясь. Да, это точно был Клаус. Нужно было решаться, иначе потом может оказаться поздно. Сделав глубокий вдох, облизав пересохшие губы и спрятав кинжал под подушку, Кэролайн бесшумно выскользнула из комнаты, на носочках прошла по коридору и замерла в нерешительности напротив спальни Клауса. Она даже не знала, что именно скажет ему. "Клаус, прощай, рада была познакомиться"? Бред. "Не уезжай, ты нужен своей семьей"? Он, конечно, ее не послушает... Впрочем, топтаться на пороге было еще большей глупостью, поэтому Кэролайн резко подняла руку и, не давая себе времени передумать, быстро постучала.

- Входи! - приглушенно раздалось из комнаты.

- Можно? - Кэролайн неловко притворила за спиной дверь и прикусила губу, заметив на полу собранную сумку. - Не помешаю?

- Нет, проходи. Я думал, что ты простоишь на пороге до утра, - фыркнул Клаус, заставляя Форбс залиться предательским румянцем. Вот же, даже это не удалось от него скрыть. - Хочешь поговорить?

- Да, - Кэролайн кивнула и добавила уже не так уверенно: - Наверное...

- Так да или наверное?

- Просто хочу понять, почему ты принял такое решение. И что вообще будет... дальше.

- Садись, Кэролайн, - Клаус приглашающе похлопал по кровати рядом с собой и, дождавшись пока она сядет, спросил: - Чего ты боишься?

- Боюсь? Я не знаю, Клаус, - тихо пробормотала она. - Я уже давно ничего не знаю ни о себе, ни о том, что чувствую. Иногда мне кажется, что я просто умерла, когда переехала в ваш дом. В очередной раз... И да, мне страшно. Очень. Я не знаю, как вернуться в прошлую жизнь, я потерялась где-то между тем, прежним миром и вашим. И теперь... - Кэролайн не договорила, отчаянно прикусила губу и опустила взгляд на свои сложенные на коленях руки. Что нового она могла сказать человеку, который был во много раз старше ее? Клаус точно знал, что такое и боль, и страх, и горечь потерь, а значит объяснять ему, зазря тратить слова - нет смысла. Кэролайн могла бы, наверное, и вовсе молчать, и даже тогда ему бы удалось различить каждый оттенок ее эмоций лучше, чем ей самой.

Клаус тяжело вздохнул, устало потер переносицу, а потом и вовсе молча встал и отошел к столу. Взял бутылку виски и только потом произнес:

- Думал напиться в одиночестве, но раз ты здесь, то присоединяйся. Стаканов, правда, нет, но ничего, обойдемся. У нас же с тобой доверительный разговор или что-то типа того, - он хмыкнул, сделал большой глоток и протянул бутылку Кэролайн.

- Почему-то мне кажется, что это не самая удачная идея, - пробормотала Форбс, чувствуя, как дрожат руки. Ей бы стоило сохранить здравый рассудок и не поступать опрометчиво. Впрочем, она уже давно нарушила эти правила - еще в тот день, когда позволила втянуть себя в этот заведомо провальный план. Что ей было терять? Через секунду она сделала первый глоток.

***

Кэролайн не помнила, когда они оказались на полу. Мягкий ворс ковра был ничем не хуже кровати, поэтому они так и лежали, уставившись в потолок. На город медленно опускался серый тоскливый рассвет, говорить было лениво, в голове блаженно пусто - ни одной мысли, ни одной эмоции. Рядом валялась пустая бутылка, и воздух пропах приторностью алкоголя - дышать горько и больно. Кэролайн облизала сухие губы, повернула голову вбок, всматриваясь в профиль Клауса. Он закрыл глаза, но Кэролайн точно знала, что он не спит. Просто ждет, когда она наконец-то спросит о том, что привело ее в эту комнату.

- Почему именно сейчас? - в конце концов едва слышно прошептала Кэролайн.

- А почему нет? - вопросом на вопрос ответил Клаус.

- Сейчас же все спокойно. Почему ты уезжаешь теперь?

- Кэролайн, не обманывай себя. Ты и сама ощущаешь, что это спокойствие - обычное затишье перед бурей. И в этот раз мне не хочется ждать, пока события наберут обороты. Более того, это чувствуют и все остальные, но по разным причинам делают вид, что все хорошо. Я же обманываться не хочу.

На это Кэролайн просто было нечего сказать. Слова Клауса удивительно перекликались с ее собственными ощущениями и переживаниями. Он был прав. И от этого было особенно горько. Она неловко села, чувствуя, как кружится голова и мерзко горчит на языке. Наступила пора прощаться...

- Я желаю тебе хорошего пути, - шепотом произнесла она. - Надеюсь, все будет хорошо.

Кэролайн встала, чувствуя себя неопытным юнгой в штормовом море. Пусть уезжает. Она вернется домой, к обычной жизни, к людям, поведение которых логично и предсказуемо. И не будет вспоминать эту семью - ни одного из них. Вычеркнет из жизни, вытравит из памяти, выжжет из сердца.

- Кэролайн, - Клаус окликнул ее уже на пороге. А потом спросил - спокойно и даже как-то лениво: - ты поедешь со мной?
Глава 14. Согласие и расставание

- Что? - Кэролайн на мгновение показалось, будто ей это послышалось. Уехать с ним? Бросить Мистик Фолс? Маму, друзей, школу, привычную жизнь? С головой броситься в омут, не зная, к чему в итоге это приведет? Не мог же Клаус предложить это? А если и предложил, то наверняка же просто пошутил и на самом-то деле не имел в виду именно это!

- Я хочу, чтобы ты уехала со мной. Немного попутешествуем по стране, отвлечемся от необходимости постоянно озираться по сторонам, в страхе получить нож в спину. - Клаус встал, по-кошачьи потягиваясь гибким сильным телом. Кэролайн замерла, в тусклом свете занимающего рассвета пытаясь различить выражение его глаз. Отчаянно искала лукавые смешинки или, упаси Боже, обидную издевку - знак того, что это просто злая шутка, но никак не реальное предложение. Зачем ему такой груз? Девчонка, которая еще недавно была врагом? Но он выдержал этот пытливый взгляд, конечно, выдержал. Ухмыльнулся уголком рта, вопросительно изогнул бровь, побуждая ответить. Кэролайн шумно втянула воздух, неопределенно пожала плечами - мол, я не знаю. Она не могла сейчас принять решение, не сквозь алкогольный дурман и годы взлелеянных принципов. Где-то внутри билось пичугой предательское желание избавиться от ответственности: ведь если Клаус это всерьез, то ему ничего не стоит убедить. Подтолкнуть к выбору, снять с ее хрупких, почти детских плеч, эту многотонную глыбу предательства. Дать ей возможность потом убеждать саму себя, что в этом нет ее вины, что это все виноват чертов Клаус, его братья и сестра, но никак не она, не идеальная Кэролайн. Он, кажется, почувствовал: подошел медленно, близко-близко, вжимая спиной в дверь, окутывая ее пряным запахом сильного мужского тела, алкоголя и дорогого парфюма. Заключил в плен, оперевшись ладонями по бокам от головы Кэролайн, склонился к уху и зашептал - горячо, искушающе: - Ну, что, крошка Форбс, рискнешь? Просто скажи мне "да", девочка. Не бойся. Тебе не нужно меня бояться.

- Я не... - попыталась возразить Кэролайн. Не успела. Клаус смял ее губы поцелуем - медленным и глубоким, словно пробуя на вкус, будто впервые. Запоминая. Изучая. И она ответила: сначала робко, уже через несколько секунд с такой же жадностью. Где-то в опьяненном разуме тревожным красным сигналом вспыхивала мысль о том, что этим ловким соблазнением - словами и поцелуями - Клаус просто толкает ее к принятию решения. Лишает возможности отказать, отбирает право выбора. Но разве не этого она хотела минут назад? Разве подсознательно не стремилась найти благовидный предлог для согласия?

- Скажи "да", Кэролайн, - змеем-искусителем зашептал Клаус просто в ее приоткрытые, зацелованные губы. - Или ты хочешь, что я решил сам? Хочешь, чтобы я взял тебя... - Клаус замолчал на короткое мгновение, но и этого хватило, чтобы наполнить вопрос двусмысленностью: - с собой?

От внимания Кэролайн не укрылась эта пауза. Более того, она понимала, что согласие для нее равнозначно смерти. Никто не простит ей этого. Может быть, мама со временем еще оттает, но остальные - нет. Хотя разве они все не считают ее предательницей уже сейчас? Что изменится, если она рискнет?

- Да. Да, я поеду с тобой, - не давая себе времени передумать, решительно заявила Кэролайн. Казалось, что она и правда сорвалась с обрыва, в ледяную воду. И можно было барахтаться, удержаться на поверхности, потратить последние силы, чтобы сохранить себя прежней - упрямой, закостеневшей в своих непримиримых взглядах на жизнь. Взглядах, которые в ней воспитали, но которые внутренне она так окончательно не приняла. Или можно было утонуть, умереть, чтобы родиться заново, чтобы попробовать, каково это - быть свободной. Она ведь никогда еще не была свободной... И, наверное, именно потому инстинктивно настолько сильно привязалась к этой семье. Даже сдерживаемые материнским указом, они все были в сотни раз смелее, чем когда-либо себе позволяла Кэролайн. Их внутренняя свобода светила, словно призрачный огонек маяка, в тоскливом ночном море, и она уже очень давно плыла на этот свет. Сегодня ее путь окончился, Кэролайн наконец-то чувствовала твердую землю под ногами. И хотела верить, что это - добрый знак.

- Если решила - не сомневайся, - пожурил Клаус, прогоняя все тревоги, будто назойливых мух. - Иди, собирайся. Мы отправляемся через два часа.

***

Ребекка стояла возле окна, обхватив себя за плечи и устало прикрыв глаза. Внешне еще совсем девчонка, всей своей позой она напоминала согбенную, измученную жизнью зрелую женщину. Сквозь долгие годы воспоминания тянулись тяжелым шлейфом, наслаивались друг на друга, больно раня острыми гранями. Сейчас только ее тело находилось в этой комнате, а мысли и душа вновь и вновь проходили сквозь адские жернова былых потерь и разочарований. Она уже лишилась права на нормальную жизнь. Потеряла сплоченную семью - единственное, чего действительно хотела. И теперь, обретя ненадолго, теряла вновь.

- Бекка... - сильные руки сомкнулись вокруг талии, прижимая ее спиной к теплой груди. Она не испугалась, всегда чувствовала присутствие Кола, даже если он и пытался оставаться незамеченным. - Тебе бы поспать...

- Я не хочу. Что сказал Элайджа?

- Ты была права, он не едет. Сказал, что Клаус большой мальчик и нянька ему больше не нужна, - хмыкнул Кол, целуя Ребекку в изгиб плеча.

- Ну, это было предсказуемо. Их отношения все еще напряженные. А ты? Что насчет тебя? - голос Ребекки был почти равнодушным. Ей почти удалось скрыть дрожь и волнение, но в нем все же удалось различить испуганные и даже, кажется, обиженные нотки. Кол тяжело вздохнул, выпуская сестру из объятий и отходя к кровати. Присел на край, утомленно опустив голову и запустив пальцы в волосы, и только потом заговорил:

- Бекка... Я не знаю. Хочешь правду? Я согласен с Клаусом. Мне жаль это признавать, но я тоже считаю, что наша мать не успокоится. Я не хочу умирать, сестра. По крайней мере, не так, понимаешь?

- Значит, тоже уезжаешь, - это было утверждение, не вопрос. И вот теперь-то в голосе ее отчетливо слышался хрупкий ломкий лед. Она понимала, что не должна обижаться, но все же обижалась и на Клауса, и теперь на Кола за то, что они вновь разрушали ее детскую мечту о счастливой и сплоченной семье.

- Бекс, поехали с нами? Давай? Все будет хорошо, мы снова справимся, как и преж...

- Нет! Нет, прекрати! Я верю маме, верю, слышишь? Не поеду никуда. Легче всего убежать, потому что вы просто устали, вам снова хочется жить привычной жизнью. А я хочу другого, я устала, брат. Я слишком устала, - Ребекка все-таки развернулась от окна, больше не скрывая слез, струящихся по щекам. Пусть видит! Пускай знает, какую боль причиняет ей, чертов эгоист!

- Хорошо-хорошо, успокойся! - Кол примирительно поднял руки, не решаясь сейчас спорить. Ребекка была слишком упряма. Уговорить ее, убедить - невозможно. Нужно было просто терпеливо ждать, когда судьба сама покажет ей ее ошибку, позволить набивать собственные шишки. - Я не настаиваю, ты же знаешь. Я просто буду по тебе скучать.

- И я буду, - шепотом призналась Ребекка. Все еще хотелось плакать, положить голову на колени кому-то из братьев и позволить себе быть слабой, но разве могла она поступить так? Разве хотела оставить о себе такую память? Ведь никто из них не знал, когда они увидятся в следующий раз и увидятся ли вовсе, а значит нужно было запомниться другой - сильной, стойкой, волевой. И пусть этот маленький спектакль не обманет тех, кто знал ее века, но хотя бы расставание их пройдет не так болезненно. Поэтому она все-таки нашла в себе силы стереть слезы, улыбнулась натянуто; поймала такую же ответную улыбку, будто молчаливую благодарность за понимание. - Тебе не нужно собирать вещи?

- Успеется, - беспечно отмахнулся Кол. - Иди ко мне. - Он протянул руку, и Ребекка сделала первый шаг.

Поцелуй был горьким - полынным привкусом чувствовался на языке, объятия отчаянными - до боли и следов на коже. Хотелось запомнить - каждое прикосновение, блеск глаз и сбившуюся тяжесть дыхание. Чтобы пронести эти воспоминания через недели или годы - все время разлуки. Это все, что им оставалось...