Окно на северную сторону. Часть 12

[M_Levis]

Утром Авиан долго не решался не то что встать из постели, а даже открыть глаза. Умом он, конечно, понимал, что возвращение домой - не сон, и он действительно находится в своей комнате, на своей кровати и, главное, в полнейшей безопасности. Но иррациональный страх прочно обосновался внутри, заставляя Авиана откладывать окончательное пробуждение. Неизвестно, сколько бы он еще пролежал недвижимо, если бы не Антуан.

- Ви-и-и-ин, - брат влетел в комнату, едва не сорвав дверь с петель, пронесся по комнате маленьким ураганом и с размаху плюхнулся на кровать. - Как же я соскучился по тебе. Ты даже не представляешь, сколько всего произошло, пока тебя не было!

- Тихо-тихо! Не тарахти! - со смехом пробормотал Авиан, уворачиваясь от смазанных поцелуев в щеку. Вот теперь-то было совсем не страшно открывать глаза, потому что его Антуан никак не мог находиться в тюрьме. Кто угодно, но не его хрупкий прекрасный младший брат, который был идеальным воплощением образа омеги. Авиан моргнул несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд, и расплылся в счастливой улыбке. Как же он соскучился! Как согревала эта искренняя радость, которую и Антуан испытывал от встречи! - Ты что такой холодный? Залезай.

Предлагать дважды, конечно, не пришлось. Тони тотчас же нырнул под одеяло, обхватил Авиана руками и ногами, ткнулся ледяным носом ему в шею и, кажется, едва не заурчал. От него пахло дождем, осенней свежестью и чем-то приторно-сладким, и Авиан не удержался - пригладил светлые волосы, коснулся губами виска. Антуан для него был всегда особенным - хрупким, словно фарфоровая статуэтка, слишком искренним и светлым. Защищать его казалось естественным, только в его присутствии Авиан чувствовал себя по-настоящему взрослым и ответственным. И уж конечно сейчас, когда Тони лежал под боком, нельзя было жалеть себя, плакать или рассказывать хоть толику правды о пребывании в тюрьме. Кому угодно, только не Антуану.

- Говори уже, я же чувствую, что ты сейчас лопнешь от нетерпения, - милостиво разрешил Авиан, подтягивая одеяло выше и почти накрывая себя и брата с головой.

- Мне Крис еще вчера позвонил и сказал, что ты вернулся, - мгновенно затараторил Тони. - Ох, как же я на него обижен! Почему мне не сказали, что заберут тебя? Я тогда бы не поехал на эту экскурсию! Боже, Вин, это было так скучно, ты просто не представляешь! Какие-то камни, я себе чуть ногу не сломал! А Бредли Стоуна стошнило прямо в автобусе. Ты же помнишь Бредли? Мы с ним вместе на биологию ходим.

- Не пом...

- Ладно, это неважно! Расскажи мне, как ты? Мне даже одним глазком не разрешали тебя увидеть! Это же несправедливо! Тебя же оправдали, да? Я верил! Всегда верил, что это ненадолго. Ты же ничего страшного не сделал. Тот омега сам виноват, как можно так дорогу переходить? - Тони еще, наверное, долго бы тараторил, не давая Авиану вставить и слова, но вдруг неожиданно замер, нахмурился и принюхался. Потом и вовсе забавно сморщил нос и задумчиво прикусил губу. Авиан поспешил отстраниться и заодно обозвать себя недоумком. Конечно, Тони чувствовал перемены. Вряд ли он был способен сделать правильные выводы, но изменившийся запах старшего брата мог натолкнуть его на ненужные расспросы. Конечно, Авиан не собирался скрывать от него свой новый статус, но малодушно надеялся, что "честь" сообщить эту новость возьмет на себя Кристиан. У него самого ведь просто не хватит сил ни вспоминать, ни тем более следить за тем, чтобы не сказать лишнего.

- Тони, что ты творишь? - раздраженно пробормотал Авиан, отодвигаясь на самый край кровати.

- Ты так пахнешь... приятно, - протянул Антуан, часто хлопая густыми ресницами. - Не так, как раньше.

- А раньше, значит, я неприятно пах? - хмыкнул Авиан, пытаясь перевести все в шутку. Вот только такого разговора ему с утра пораньше не хватало!

- Не-е-ет, не в этом дело. Просто... - протянул Антуан и затих, задумчиво кусая губы. Ему-то, конечно, пока было сложно идентифицировать необычный запах, но интуитивно он ощущал изменения и старательно пытался сделать верные выводы. Впрочем, получилось у него откровенно плохо, поэтому Антуан досадливо наморщил нос и проворчал: - Ладно, забей. Слушай, я так есть хочу ужасно. Пошли на кухню, потому что до завтрака я просто не доживу. - Тони взглянул умоляюще, снова закидывая ногу на бедро Авиана. Этот хитрец, конечно, планировал стащить что-то сладкое и, в случае, если Кристиан узнает об этом, просто скинуть вину на Авиана.

- Ладно. Только приму душ и спущусь, хорошо? - с тяжелым вздохом согласился Авиан. Отказать этому невинному голубоглазому ангелу сейчас было просто невозможно. После месяцев разлуки даже самый бессмысленный треп Антуана и его маленькие хитрости казались манной небесной, словно были кусочками пазла, составляющими для Авиана образ его родного дома.

- И я тоже сначала в ванную. Встретимся внизу, - расплывшись в лучезарной улыбке, прощебетал Тони. Звонко поцеловал брата в щеку и через несколько секунд уже скрылся за дверью, забирая с собой яркие краски и теплоту.

***

Авиан тянул время. Стоял под июльским ливнем душевой воды, тонул в мороке молочно-белого пара и все же не мог согреться. Холод страха было невозможно прогнать горячей водой, вымыть ледяную крошку, которая царапала изнутри вены. Сотни раз он задавался вопросом, чего же боится и сотни раз не находил ответа. Лениво перебирал в мыслях образы, словно тасуя старую измятую колоду карт, и был не в силах остановиться, зачарованный мерным течением размытых картинок перед сомкнутыми веками.
Тюрьма.
Длинные коридоры и блеклый свет мигающих ламп.
Влажный камень серых стен.
Рыжий мальчонка с потухшим взглядом.
Фотография Кристиана под старой посеревшей подушкой.
Бурая кровь на исцарапанных костяшках пальцев.
Дикая боль в пересохшем горле, мокрые от слез щеки и соленые губы.
Чужие руки сжимают больно - до синяков. Касаются везде - стыдно и сладко.
Ладонь Хесса горчит табачным дымом, но Авиан впивается в мягкую плоть зубами, чтобы заглушить и стоны, и крики, и всхлипы.
Зеленые кошачьи глаза Эльмана искрятся от восторга. На Авиана никто и никогда так не смотрел.
Натаниэль небрежно стряхивает сизый сигаретный пепел на грязную поверхность стола, не отрывая взгляда от очередной книги. Ледяной равнодушный ублюдок.
Далиан прохладной рукой гладит по взмокшим от пота прядям и ласково уговаривает потерпеть. Немного, совсем чуть-чуть потерпеть...

Авиан больно дернул себя за волосы, поднимая лицо вверх и губами ловя безвкусную обжигающую воду. Не воспоминаний он боялся, хотя и они были неприятны. Страшно было начинать жизнь заново - в новом статусе, с таким опытом за плечами. Да просто выйти из комнаты было страшно. Встретить хмурого отца, который с ним так и не поговорил до сих пор, хотя, Авиан понимал, что беседа неизбежна. Хотелось покончить с этим как можно скорее, будто вырывая ноющий зуб, и наконец-то знать, какая же судьба теперь для него определена. В идеале было бы, конечно, переехать. Начать все с чистого лица, никогда и никому не говорить о прошлом, но Авиан понимал, что это малореально. Здесь находился главный филиал - сердце отцовского бизнеса - и вряд ли Джастин согласился бы покинуть столицу ради душевного спокойствия не родного сына.

Авиан тяжело вздохнул и все-таки закрутил краны. Запереться в комнате на всю оставшуюся жизнь было заманчиво, но невыполнимо. Такую роскошь ему никто бы не позволил. Поэтому Авиан решился: наскоро вытерся мягким махровым полотенцем, босыми ногами прошлепал по черному кафелю, не глядя вытащил из шкафа джинсы и свитер. Одежда приятно пахла морозной свежестью, совсем не так, как тюремная роба, наскоро выстиранная в хозяйственном мыле. Ощущения были приятными, и Авиан, одевшись, присел на краешек кровати, обняв себя за плечи и уткнувшись носом в широкий ворот.

"Самому не смешно? Долго будешь делать вид, что наслаждаешься запахом порошка? Ты просто трус, Вин! Что, страшно говорить Джастину о том, как подставлял задницу? Стыдно? Сам виноват. Ты сам виноват, Авиан!" - вкрадчивым шепотом эдемского змея пронеслось в мыслях. Авиан сжал кулаки, до боли вонзаясь ногтями в кожу, и резко поднялся. Хватит! Не жить теперь что ли из-за прошлого? Нужно было идти вперед и неплохо было бы начать хотя бы с коридора.

***

Завтрак прошел гнетуще. Антуан воодушевлено рассказывал о поездке, позабыв о своем обещании "не разговаривать с родителями до конца жизни" уже через минуту. Болтовню его правда не слушал никто, только Кристиан иногда рассеянно улыбался и невпопад кивал. Джастин сидел прямой и отстраненный во главе стола и смотрел строго в свою тарелку, словно завтракал в одиночку. Впрочем, такое поведение было для отца привычным, Авиан убеждал себя, что эта холодность никак не связана с ним. И все равно то и дело бросал на Джастина косые взгляды, пытаясь различить за безразличной маской хотя бы какую-то эмоцию, которая дала бы понять, чего стоит ожидать в дальнейшем. Ничего не выходило, и это ужасно нервировало. Даже ободряющий взгляд Кристиана не помогал, возможно, потому, что папа и сам переживал и не слишком-то умело это сегодня скрывал.

Антуан вскоре доел и, извинившись, убежал в комнату, насвистывая под нос песенку из мультфильма. Ребенок совсем, он не замечал, как накалилась в столовой обстановка, и Авиан был рад оставлять брата еще хотя бы ненадолго в неведении. Да и потом не собирался рассказывать каких-либо подробностей, пачкать Антуана грязными воспоминаниями, разбивать розовые очки, через призму которых тот смотрел на мир. Тони свято верил в сказки про истинную пару - альфу и омегу - которым суждено быть вместе, несмотря ни на что. Верил в благородство альф, главным желанием которых было боготворить омег и исполнять любые их капризы. И не знал еще, не догадывался даже, что реальная жизнь чертовски отличается от романтических сюжетов книг в цветастых красивых обложках. Не представлял, каково это - превращаться в животное, обезумевшую, похотливую тварь, готовую отречься от Бога и семьи лишь бы только кончить, получить свою порцию грубой, равнодушной ласки от альфы. Любого альфы. И Авиан не был разрушителем детских грез. Когда-нибудь жизнь сама научит Антуана, - рано или поздно - но явно не сейчас, не из-за глупости его безалаберного старшего братца.

Кристиан принялся мешать сахар - чайная ложка то и дело задевала фарфоровые стенки чашки; в абсолютной тишине столовой этот звук раздражал до зубного скрежета. Авиан чудесно понимал, что эта демонстрация направлена на Джастина, папа просто устал ждать, когда тот обратит на них внимание. Впрочем, отец был крепким орешком, за долгие годы жизни научившись с каменным лицом реагировать на любые провокации мужа. Вот и сейчас он спокойно допил, аккуратно промокнул губы салфеткой и только потом наконец-то поднял взгляд.

- Ты позавтракал, Крис? - спокойно поинтересовался Джастин.

- Да, - Кристиан кивнул, отодвинул от себя полную чашку и, скрестив руки на груди, поторопил: - Можешь начинать.

- Хорошо. Выйди.

- Даже не подумаю, - фыркнул Кристиан, поджимая губы. Авиан чувствовал, что еще немного и папа устроит скандал - с битьем посуды и оскорблениями. Это было не вовремя, потому что Джастин мог тоже выйти из себя, и тогда они просто устроят громкую отвратительную сцену и точно сегодня не вернутся к вопросу Авиана. Еще один день неопределенности казался самым страшным кошмаром, поэтому он умоляюще посмотрел на папу и едва заметно кивнул.

Кристиан сомневался. Несколько тягуче долгих секунд смотрел своими небесными грустными глазами на сына. Потом, видимо, решился: бросил короткий злой взгляд на Джастина, шумно отодвинул стул, швырнул на стол салфетку - все это под благодарным взглядом Авиана.

- Я буду за дверью. Подслушивать, - заявил он, захлопывая за своей спиной дверь. Джастин закатил глаза и даже легко улыбнулся - на короткое мгновение его лицо стало выглядеть мягче и моложе. Авиан расценил это как добрый знак.

- Кристиан сказал, что вы хотите поехать на побережье.

- Эммм... Да, он предлагал, но я не знаю... не уверен, - Авиан растерянно уставился на свои руки. Не такого начала разговора он ожидал. Упреков, криков, сухих приказов или занудных нравоучений - да чего угодно, но только не отстраненного вопроса.

- Если хотите, можете съездить. На несколько недель, думаю, пока не слишком холодно, - Джастин расслабленно откинулся на стуле, потер переносицу, прикрыл веки. Авиан смотрел на отцовское лицо - красивое, благородное, совсем не похожее на его и впервые за много-много лет не хотел огрызаться, делать наперекор. Как бы там ни было, но этот человек вырастил его и, говоря откровенно, Авиан никогда не ощущал большой разницы в его отношении к своим детям. Да, он был сдержан и строг, но всегда приходил на помощь. А эта история с наездом на омегу просто, наверное, оказалась последней каплей в чаше его терпения.

- Спасибо, - тихо пробормотал Авиан и, сглотнув, пробормотал: - А что насчет... ну... что говорить и вообще...

- Пока ничего. Мне нужно подумать и решить, как замять эту ситуацию с минимальными последствиями для семьи. Вы с Кристианом уезжаете завтра утром, когда вернетесь, я сообщу свое решение. Отдохни хорошенько, Авиан, и... не волнуйся. Разберемся. А теперь иди, тебе еще вещи собирать.

Авиан не сказал ничего. Хотя язык жгло кислотой непроизнесенных слов - вопросов, опасений, предположений. Возможно, стоило поблагодарить. Или, наоборот, закричать, сказать, что это он, Джастин, виноват в произошедшем. Не сказал ничего. Молча поднялся, сомнамбулой прошел по столовой, чувствуя между лопаток задумчивый взгляд отца. А в холле упал в предусмотрительно распахнутые объятия Кристиана, позволил довести себя до комнаты, уложить на кровать и укрыть теплым пуховым одеялом. Покорно закрыл глаза на тихое папино "поспи немного, все будет хорошо". Хотелось спросить "когда"? Когда, черт возьми, будет хорошо? Но усталость навалилась тяжелым шерстяным пледом - душно, темно. Авиан провалился в сон.

Авиан не мог заснуть. Проворочавшись несколько часов и осознав, что все тщетно, а сна так и нет ни в одном глазу, он тяжело вздохнул и сел на кровати, обхватывая себя за плечи. Такое с ним случалось теперь часто: ночью, в тишине, только под далекий шум приливных волн, воспоминания и тягостные нежеланные мысли так и норовили ворваться в сознание. И избавиться от них не удавалось никакими ухищрениями, как бы Авиан не пытался. Приходилось просто позволить картинкам беспрерывно сменять друг друга, пока, морально истощенный и измученный, он не отключался на рассвете. Здесь не было никакого графика, да и сам Кристиан просыпался ближе к полудню, поэтому можно было позволить себе рефлексировать сколько душе угодно, не боясь привлечь папино внимание поздними пробуждениями.

Вот уже почти месяц они жили в этом небольшом коттедже, из окон которого была видна бескрайняя гладь океана. Сейчас, в начале зимы, здесь, конечно, не было отдыхающих, небольшие домики стояли пустыми и производили угнетающее впечатление. Впрочем, отсутствие шумной толпы очень радовало Авиана: можно было часами бродить по влажному холодному песку, пинать носками уродливых, зато непромокаемых сапог круглые камешки и иссохшие пакли водорослей. Можно было дождаться, пока волна с пенистой шапкой свирепо налетит, едва не сбивая с ног и обрызгивая джинсы соленой водой. И никто не пялился на Авиана, не тыкал в него пальцем и не пытался разгадать, почему тот часами теряется где-то в лабиринтах собственных мыслей. Да, отсутствие отдыхающих - это хорошо. Именно по этой причине Авиан выбрал это место, а не их большой дом на побережье, который располагался в пятидесяти милях отсюда. Там была прислуга, круглогодично поддерживающая порядок, а наличие посторонних Авианом сейчас воспринималось крайне болезненно. Какими бы вышколенными и деликатными они ни были, все равно сложно было избавиться от липкого противного чувства, будто все и всё о нем знают, которое возникало порой даже совершенно от невинного взгляда.

Кристиан вначале немного ворчал: продукты дважды в неделю им привозили из ближайшего поселка, но готовить-то приходилось самим. Не привыкший к ведению домашнего хозяйства, он справедливо считал, что в загородном доме им было бы комфортнее, но, несколько раз выслушав сбивчивые извинения Авиана, больше не возвращался к этому вопросу. Видимо, догадался, как необходимо его сыну сейчас побыть в одиночестве, спокойно разложить все переживания по полочкам и, если получится, спрятать их в глубины подсознания. Так что с тех пор Кристиан вел себя идеально: готовил незамысловатые, стабильно подгоравшие завтраки, не расспрашивал Авиана о тюремных событиях, не навязывал свое общество, но, в то же время, всегда был готов выслушать или просто побыть рядом. Он сам разговаривал с Джастином и потом с преувеличенным восторгом рассказывал о делах дома, за всей этой информацией пряча главное, которое, Авиан чувствовал, было не таким уж и радужным. Вспоминая прохладное прощание с отцом, не удавалось избавиться от предчувствия, что вся эта его холодность и некая отстраненность - лишь притворство. Возможно, об этом его попросил Кристиан, быть может - повод был иной, но факт оставался фактом: Джастин так и не снял равнодушную ледяную маску. Но хотя бы отпустил на неопределенный срок, так что грех было жаловаться...

Еще спустя полчаса, Авиан все-таки решился тихо пробраться на кухню и заварить себе крепкого чая с лимоном. Сомнительно, конечно, что такое средство поможет заснуть, но в последнее время самочувствие Авиана оставляло желать лучшего, а крепкий горьковатый чай помогал хотя бы немного прийти в норму. Правда, ненадолго. Наверное, стоило рассказать Кристиану, но папа явно всполошился бы, и тогда пришлось бы возвращаться в город, идти к врачу... Ну уж нет! Лучше потерпеть, возвращаться домой, в мир, где вести такое праздное существование станет невозможно, Авиану совершенно не хотелось. Так что приходилось терпеть и спасаться вот такими вот незамысловатыми средствами, надеясь, что недомогание - лишь следствие не лучших тюремных условий, которые подорвали иммунитет, а не какое-то серьезное заболевание.
На кухню Авиан пробрался на цыпочках, чтобы, упаси Бог, не разбудить Криса. Залил воды в электрический чайник и, забравшись с ногами на грубо сколоченный стул, всмотрелся в бесконечную гладь океана, хорошо видимую в небольшое окошко. Домик находился на самом краю утеса, и во время прилива вода била просто в его подножие, медленно подтачивая вековые камни. Когда-то вся эта громада обязательно рухнет вниз, за доли секунд скрываясь в ледяной пучине, и в такие моменты Авиану было легко представить, что это произойдет именно сейчас. Что этот домик разрушит стихией, закружит в водовороте и он, Авиан, не сможет сделать ничего, а лишь смириться с провидением и принять свою судьбу такой, как она предначертана. Точно так же, как и в жизни... Никакого выбора, лишь пустая надежда, что из этой сплошной темноты есть хоть какой-то выход. Наверное, именно поэтому Авиан остановил свой выбор на этом доме - настоящее пристанище отшельника. Человека, которому некуда идти, который не знает как существовать за пределами своего крошечного неприступного бастиона. Кристиан, правда, был против, справедливо заметив, что эта постройка явно сооружена без соблюдения основных норм безопасности, но потом неожиданно согласился. Более того, со временем, он, кажется, даже полюбил это место: мог часами стоять на обрыве, позволяя порывистому ветру трепать волосы и одежду. В такие моменты Авиану хотелось подойти и обнять его, настолько он казался изломанным и уставшим. Но разве в своей моральной неполноценности он мог подарить Кристиану хоть какое-то подобие успокоения? Вряд ли... Впрочем, Авиан так ни разу еще и не решился проверить.

- Чайник скоро взорвется, - Кристиан произнес совсем тихо, но на Авиана фраза произвела эффект ушата ледяной воды. Он вздрогнул, смущенно покосился на заспанного папу, потом на противно визжащий чайник... Вот же черт! Ну, вот как - как!? - можно было настолько задуматься?

- Нормальные чайники должны отключаться сами, - сердито прокомментировал Авиан, резко поднявшись и выдернув шнур из розетки. - Он бракованный.

- Хм, у нормальных стульев не должны отваливаться ножки, знаешь ли, - Кристиан выразительно приподнял брови, указывая на стул в углу, с которого он грохнулся несколько дней назад. - А в чайнике запала кнопка, кажется. Ты что, не замечал?

- Неа... Замечал... Не знаю, - Авиан помотал головой, пытаясь прояснить мысли. Эта рассеянность его когда-то погубит, ей-богу.

- Ясно. Налей и мне, что ли. Все равно уже уснуть не смогу.

- Прости, - виновато прикусив губу, пробормотал Авиан. Мало того, что сам не спал полночи, так теперь еще и Кристиана разбудил.

- Ох, перестань. Это ничего. Я в твоем возрасте тоже постоянно страдал бессонницей. Все эти переживания юности не слишком способствуют крепкому сну, - Кристиан улыбнулся, принимая чашку с чаем. Обхватил ее руками, грея замершие ладони, рассеянно подул на темную жидкость, как будто мысленно пребывая не здесь. И правда - через минуту моргнул несколько раз, поднял взгляд голубых глаз на сына и, набрав полную грудь воздуха, спросил: - Вин, детка, что ты думаешь о женитьбе?

Авиана затошнило. Желудок будто обхватили крепкой рукой и сжали в тугой, болезненный комок. Пришлось поймать порцию неожиданно вязкого воздуха широко открытым ртом и спрятать задрожавшие ладони, натянув рукава свитера как можно ниже. Кристиан смотрел на него пристально с другой стороны стола, уже пожалевший о своем вопросе, но еще не готовый отступать. В глазах папы было сожаление и горькая просьба понять, и Авиану неожиданно стало легче. Он ведь ждал. Так долго ждал, когда начнется его казнь. И вот теперь время пришло. Время признать свою вину, ответственность и наказание. Время сделать шаги на эшафот, где он, приняв любое решение, сможет оправдаться. Это хорошо. Это правильно. Это единственный путь, который сохранит честь его семьи, и Авиан был готов ради этого на все.

- Да, - голос прозвучал на удивление решительно и твердо. Джастин, наверное, гордился бы им.

- Да? - а вот Кристиан откровенно растерялся. Он, конечно, ждал чего угодно - истерики, обиды, просьб, но не согласия. На самом деле он был готов сражаться, отстаивать интересы Авиана, если бы тот сказал "нет". И, казалось, что согласие только напугало Криса, но никак не обрадовало.

- Из-за этого ты ведь постоянно на нервах, да? - проигнорировав вопрос, поинтересовался Авиан. - Джастин уже кого-то подобрал и хочет, чтобы мы вернулись, но ты не знал, как мне сказать, правильно?

- Правильно... Милый, послушай, если ты не хочешь, то...

- Папа! Папа, перестань, пожалуйста! Это ведь чудесное решение, не так ли? Да и мне в моем-то случае выбирать не приходится... - грусть в конце фразы прозвучала словно когтями по железу. Кристиан несчастно поморщился, не обманутый этим маленьким спектаклем сына, но все же не стал возражать. Вместо этого поставил чашку с так и не допитым чаем на столик, сложил руки на груди и произнес:

- Хорошо. Завтра попрошу Джастина прислать за нами машину. И не вздумай сразу говорить "да". Ты, может, и согласен на лишь бы что, а вот я - нет. Познакомишься, присмотришься. Кто знает, как жизнь сложится.

Авиан только молча кивнул. Спорить не хотелось. Сонливость накатила так же стремительно, как и приливные волны. Оказалось, что казнь - это не так уж и страшно. Ожидание было хуже.

***

- Как же сегодня чертовски холодно, - переступая с ноги на ногу, пожаловался Крис. Ветер и правда был северный, жалил кожу сотнями ледяных ос, пробирался под одежду, проникал в мышцы и кости. Авиан отмечал холод лишь мимоходом, стоя на утесе и не отрывая слезящихся глаз от стихии, разыгравшейся внизу. С минуты на минуту должна была приехать машина, багаж был собран еще с утра, поэтому эти последние мгновения они решили подождать здесь. Впрочем, Кристиан о своем решении пожалел почти мгновенно. - Ну и погодка! Так и околеть недолго.

- Может, пойдешь в дом? Я позову, когда машина приедет, - безразлично заметил Авиан, облизывая пересохшие губы.

- Хочешь побыть один? - пристально всмотревшись в лицо сына, поинтересовался Крис. Но, дождавшись в ответ лишь неопределенного пожатия плечами, все-таки осторожно заметил: - Судя по кругам под глазами, заснуть тебе так и не удалось. Послушай, Вин, никто не будет тебя принуждать, это просто один из вариантов, не более того, и...

- Это хороший вариант, Крис, - перебил Авиан. - Действительно хороший, признай. Я не знаю, кто этот самоубийца, который согласен жениться на мне, но я знаю, что брак автоматически снимет ответственность с вас и переложит ее на моего супруга. А там, даже если будут ходить какие-то сплетни, они не зацепят ни вас с отцом, ни Тони, ни Эйда. Это то, чего я хочу. Вы не должны отвечать за мою... мое... - Авиан запнулся, не в силах подобрать верное слово. Распущенность? Слабость? Впрочем, Кристиан избавил его от необходимости заканчивать фразу: подошел, сжал ладонями щеки, не давая отвести взгляд и, чеканя каждый слог, произнес:

- Хватит! Слышишь меня? Хватит себя жалеть, Авиан! И прекрати ты, черт возьми, извиняться за то, кем ты являешься! Вся твоя проблема в том, что ты все еще не хочешь принять себя, не понимаешь, что твоя сущность не делает тебя ни хуже, ни лучше. Это просто есть. Иногда это огромное счастье, иногда - проклятие. Так что теперь? Ты всякий раз будешь прятаться здесь? Всякий раз будешь съедать сам себя заживо? Быть вечной жертвой не получится, Вин, как бы ты не сжился с этой ролью.

- Мне просто нужно забыть все, что... там произошло...

Лицо папы расплывалось, и Авиан запоздало понял, что глаза застилают слезы - обидные, злые. Разве он не имел права себя жалеть? Неужто пережитое им - можно сравнить с переживаниями глупых омежек, которые с самого детства интуитивно чувствовали свою принадлежность и были к этому готовы? Для него, Авиана, это было подобно цунами - порывисто, мгновенно, круша все устои, все прошлые принципы и взгляды, все ощущение самого себя, как личности.

- Забыть не удастся, детка. Сгладить немного, спрятать поглубже - возможно, а вот забыть - никогда, - тяжело вздохнув, пробормотал Кристиан. Он отпустил Авиана, рассеянно пнул мелкий камешек, перевел взгляд на горизонт. Голубые глаза заволокло дымкой, он тоже сейчас был не здесь - на крутом обрыве под порывами ледяного северного ветра, - а где-то за сотни миль и десятки прожитых лет. Через мгновение, правда, Кристиан, встряхнул головой, возвращаясь в реальность и уже совершенно иным тоном, так хорошо знакомым Авиану, защебетал: - Все, идем в дом немедленно. Только воспаления легких мне не хватало.

***

Его звали Питер. Обычное имя обычного человека. Подполковник в отставке, несколько лет провел на границе, был ранен в бедро, с тех пор ходил с тростью. Ему был сорок один год, прежде был женат, но семь лет назад стал вдовцом. Детей в первом браке не было, но иметь их очень хотелось.

Скудная информация о потенциальном женихе заевшей пластинкой перематывалась в голове. Снова, снова и снова... Авиан перевернулся на живот и зарылся пылающим лицом в подушку, резко пахнущую морозной свежестью. Вспоминать о семейном ужине было стыдно. Как бы родители не пытались представить эту встречу обычным, ни к чему не обязывающим знакомством, но на деле всем было ясно, что это смотрины. Антуану приказали поужинать в комнате, дабы не отвлекать внимание от Авиана, проигрывающего младшему брату по всем параметрам. Джастин весь вечер прожигал сына тяжелым взглядом, как будто чувствуя его настроение и желание сделать какую-то глупость. Высморкаться в салфетку, например. Он как никогда чувствовал себя ребенком в компании взрослых, точно так же, как когда-то в детстве, когда его и братьев вынуждали вести себя идеально, чтобы произвести положительное впечатление на деловых партнеров отца. У обаятельного Адриана и у Тони - всеобщего любимчика - получалось. У него, Авиана, - нет. Он обязательно что-то делал не так, нарывался на неодобрительную отповедь Джастина. Вот и сегодня Авиан готов был провалиться сквозь землю, не зная, что говорить и как вести себя. Все это было так чертовски унизительно... Улыбаться, вести светскую беседу и осознавать, что все это - формальность, а серьезные решения будут приниматься позже, уже без присутствия Авиана.

Стоило, конечно, признать, что Питер оказался... нормальным. Не таким старым и не уродом, как можно было предположить. Вот насчет его умственных способностей были некоторые сомнения; право слово, он мог жениться на ком-то получше, чем Авиан. По крайней мере, подобрать себе омегу без темного прошлого, которое, того и гляди, выплывет наружу и навсегда потопит репутацию Питера. Возможно, Джастин смягчил информацию, преподнес ее в более приемлемом свете? Впрочем, как ни выдавай булыжник за алмаз, сверкать он от этого сильнее не станет, как и невозможно одарить Авиана теми достоинствами, которыми он не обладал. Оставалось надеяться, что его жениха предупредили об определенном браке "товара", чтобы после свадьбы некоторые факты биографии новоиспеченного супруга не повергли его в ужас.

Авиан тяжело вздохнул и перевернулся на спину. Есть хотелось невероятно, за ужином под тремя пронзительными взглядами, он не смог проглотить и кусочка. Но вставать и идти на кухню не хотелось, моральное истощение сказалось и на физическом состоянии - тело было словно ватным и совершенно не слушалось. Авиан попытался уснуть, но под прессом тягостных мыслей и аккомпанемент урчащего желудка не выходило.

Неожиданно в дверь кто-то робко, едва слышно постучал. Авиан приподнялся на локтях, нахмурившись. Это не мог быть Крис, он ведь сам довел его до лестницы и, одобрительно улыбнувшись, велел ложиться и ни о чем не переживать, а обсудить все пообещал завтра - на свежую голову. И, конечно, это не мог быть Джастин. Хотя бы потому, что отец для разговора вызвал бы Авиана к себе в кабинет, а не общался бы с ним о таком серьезном вопросе, как женитьба, в неофициальной обстановке. Стук повторился - на этот раз довольно громко и нетерпеливо.

- Тони, заходи, - произнес Авиан, уже зная, кого увидит за дверью. Ну, естественно, любопытство - основная черта его младшего брата. Конечно, он не смог потерпеть с расспросами до утра.

- Не разбудил? - тихо поинтересовался Антуан, впрочем, не выказывая особого сожаления. - Я принес тебе печенье и молоко. Вряд ли ты нормально поужинал, - заискивающе произнес он, демонстрируя тарелку и стакан.

- Ну, проходи, мой дорогой заботливый братик, - с сарказмом протянул Авиан. Еда определенно была захвачена с целью задобрить, но это было вовремя, да и сна не наблюдалось ни в одном глазу, поэтому прогонять Антуана он не захотел. Подвинулся, освобождая место, дождался, пока тот сядет и передаст ему тарелку и только потом, страдальчески закатив глаза, поторопил: - Давай уже, спрашивай.

- Как он тебе? - выпалил Антуан, возбужденно комкая в ладонях простынь. - Как его зовут? Кем работает? Где живет? Сколько ему лет? Ты же будешь к нам приезжать после свадьбы, правда, Вин?

- Все-все, тихо! - перебил Авиан, легко толкнув брата локтем в бок. Глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Как оказалось, рассказывать о человеке, который тебе совершенно безразличен - нелегко. Одно дело пересказать сухие факты биографии или попытаться непредвзято описать внешность, и совсем другое - ответить на вопрос "как он тебе?", когда не испытываешь никаких эмоций. Нет, эмоции, конечно, были, но все они не касались Питера, а только самой ситуации, в которой оказался Авиан. - Слушай, я даже не знаю толком что рассказать, Тони... Его зовут Питер, у него военное прошлое, сейчас он владеет каким-то охранным агентством. Ему сорок один год...

- Ого, старый какой, - присвистнул Антуан и поморщился, словно от зубной боли.

- Зрелый, Тони. Это называется зрелый. Где твоя дипломатическая жилка, м? - приподняв бровь, подразнил Авиан. Возраст точно был последним, что могло бы его смутить. Наверное, потому, что он никогда не ждал красавца-альфу, а в нынешних обстоятельствах и вовсе должен был оставаться рациональным, не позволяя глупым мыслям о "вечной любви" испортить все.

- Оставь реверансы для Адриана, - отмахнулся Антуан, - это же он унаследует отцовский бизнес и должен думать о дипломатии. А нам можно говорить, что вздумается...

- Угу, скажи об этом отцу, - хмыкнул Авиан, откусывая кусочек печенья. - В общем, - подытожил он, - все хорошо.

- Он тебе понравился?

- Он произвел впечатление неплохого человека...

- Он тебе понравился?

- ...и я думаю, что мы сможем найти с ним общий язык...

- Вин! Он. Тебе. Понравился? - Антуан сейчас как никогда напоминал Криса: тот же пытливый взгляд и не терпящий возражений тон. Для Тони, конечно, все было просто: человек нравится - можно узнавать его лучше и думать о свадьбе, не нравится - значит о браке и речи не идет. Он имел право выбора, и право это казалось ему естественным, чем-то абсолютно обычным для их мира с ценностью омег. И как объяснить ему, что не всегда все определяется критерием "нравится", Авиан не знал. Сделал еще один глоток, хотя аппетит совершенно пропал, отставил тарелку и стакан на прикроватный столик, потер виски, пытаясь хоть на мгновение унять ноющую боль в голове. Обреченно посмотрел на Антуана - "разреши не отвечать". Но тот только поджал губы и скрестил руки на груди, явно решительно настроенный и не готовый уступить.

- Нет, не нравится, Тони. Мне никто не нравится, понимаешь? Никогда и никто не нравился. Наверное, это ненормально для омеги и все такое. Я должен хотеть семью, детей и, в идеале, уже имена для внуков придумать, но не хочу. Но этот ведь не значит, что с ним мне будет плохо, правда? Хорошая семейная жизнь возможна и без любви...

Во взгляде Антуана явственно можно было различить жалость. Он смотрел так, словно перед ним находился умственно отсталый, не понимающий смысла своих слов. Но все-таки ему хватило такта промолчать; Тони вздохнул, устроил голову у Авиана на плече, закидывая на него ногу. Несколько минут они молчали, думая каждый о своем.

- Это из-за тюрьмы, да?

- Не знаю. Наверное, - неопределенно пожал плечами Авиан. Он действительно не знал, появились бы у него мечты о крепкой семье, если бы его истинная сущность проявилась при других условиях. Быть может, тогда он бы реагировал на все иначе. А, возможно, он просто не был создан для отношений и не смог бы полюбить никого... Что уж теперь гадать.

- Ты мне расскажешь? - шепотом спросил Антуан.

- Когда-нибудь, Тони, не сейчас, - голос показался совсем чужим, Авиан прокашлялся, пытаясь скрыть волнение и неловкость. Впервые брат спрашивал его о тюрьме, а Кристиана не было поблизости, чтобы трусливо сбросить на него неприятную обязанность. Но и в этот раз Тони не настаивал: согласно кивнул и уже сонно пробормотал:

- Я буду к тебе каждый день приезжать. Обязательно.

- Да кто бы сомневался, - пробормотал Авиан, зарываясь носом в светлые кудри брата. До этого он как-то не думал о скорой разлуке, но сейчас ясно осознавал, как сильно будет тосковать по Антуану, папе и даже отцу. Пришлось до боли прикусить губу и заставить себя избавиться от грустных мыслей. Не хватало еще разреветься в присутствии младшего брата и огорчить его еще сильнее. - Ну, что, ты идешь к себе? Поздно уже очень.

- Можно я посплю с тобой? Пожалуйста... - умоляющим ноткам в голосе этого хитреца просто невозможно было сопротивляться. Авиан чудесно осознавал, что спать с Тони - сплошное наказание. Тот толкался, бормотал какую-то ерунду, забрасывал руки-ноги на соседа, но отказать... Нет, отказать было невозможно.

- Спи уже давай.

Тони, кажется, только этого и ждал: уже через минуту задышал глубоко и размеренно. Авиан же заснуть не мог еще долго; мысли, словно тяжелый свинцовый шарик, перетекали от одного виска к другому, от темени - к затылку. Отдавались гудящей болью в голове и ноющей - в груди. Если бы можно было просто вскрыть черепную коробку, вытащить все воспоминания последних месяцев, сжечь их и развеять пеплом на ветру. Если бы можно было начать все с чистого листа, вернуть время вспять. Если бы можно было...

***

После того памятного ужина потянулась череда суетных дней, наполненных подготовкой к свадьбе, которую, конечно же, решили не откладывать. Авиан терпел. Терпел взгляд Кристиана и его постоянный, набивший оскомину, вопрос "ты уверен"? Терпел звонки Питера - обязательно дважды в день и в одно и то же время. Терпел семейные завтраки, обеды и ужины, на которых все разговоры теперь сводились к предстоящему "празднику ". Тоже делал вид, что в восторге, ждет не дождется, когда на его палец наденут обручальное кольцо. Улыбался. Мужественно смотрел каталоги и терпел примерки. Согласился на белый костюм - символ невинности (Господи, лицемерие-то какое!). И внутренне закипал. Когда-то давно Авиан читал, что после любой личной трагедии жертва проходит несколько стадий принятия самого себя и новых жизненных обстоятельств. Наверное, стадию жалости и обиды на весь мир он уже пережил. Наступала пора злости: да, возможно, часто необоснованной, но от этого не менее сильной.

Его выводило из себя всё и вся. Неуклюжесть слуг, веселое возбуждение Антуана, неприкрытое сожаление в папиных глазах, безразличная вежливость его жениха. Ярость закручивалась спиралью, словно разрушительный смерч, и Авиану порой казалось, что его просто разорвет в клочья, если он хотя бы мгновение продержит эту безумную стихию в себе. Но он справлялся. Терпел. Терпел. Терпел...

Этим утром Питер позвонил в девять утра. Как и вчера, и позавчера - строго по часам. Авиан смотрел на экран и понимал, что всего лишь за неделю предсказуемость будущего супруга ему успела осточертеть.

"Трахаться, наверное, тоже будем по расписанию", - предположил, переполненный какого-то злого веселья, но все же принял нежеланный вызов.

- Алло.

- Доброе утро, Авиан, - спокойный равнодушный тон.

"Интересно, как можно командовать солдатами, когда ты напоминаешь сухую воблу?"

- Доброе утро, Питер.

- Как спалось?

"Чудесно, спасибо, блевал полночи".

- Чудесно, спасибо. А ты?

- Тоже хорошо. Хочу пригласить сегодня тебя и твоих родителей в театр. Что скажешь?

"Ненавижу театр, ни за что не пойду".

- Прекрасно, передам твое приглашение родителям, - Авиан чувствует, как лопается кожа-оболочка, и гнев склизкими каплями прорывается наружу. Авиан думает, что если не заорет сейчас, не вырвет клок собственных волос, не расшибет кулаки в кровь, то просто лопнет. Но он молчит, стискивает зубы посильнее - терпит. Он - нарыв, гноится и болит, но вскрывать его ни в коем случае нельзя. Терпеть. Терпеть. Терпеть...

- Хорошо, начало в восемь. Я заеду в семь, договорились? - Питер не ждет ответа. Конечно, да. Конечно, договорились. Более того, Авиан уверен, что этот выход в свет был заранее запланирован и оговорен с Джастином, а это предложение - лишь дань вежливости. - Желаю тебе хорошего дня. До встречи, Авиан.

- И тебе. До встречи, Питер.

На другом конце провода раздались гудки уже через мгновение. Вот и все - утренний долг выполнен, домашний питомец достаточно "накормлен" вниманием. Авиан хмыкнул и сжал телефон в ладони. Как же отчаянно хотелось швырнуть его сейчас на пол, раздавить ногой и избавиться от этих однообразных звонков раз и навсегда. Но вместо этого Авиан медленно, палец за пальцем, разжал кулак, умудрился аккуратно положить мобильный на соседнюю подушку и даже медленно, неуклюже поднялся с кровати, намереваясь одеться к завтраку.

Весь день лейтмотивом в его голове звучало "терпи, терпи, терпи", и он справлялся. Ни разу не накричал ни на кого, не хлопал дверью, не стучал столовыми приборами, даже не позволил себе ни единого раздраженного взгляда. Пусть лучше эта ярость выжжет его, Авиана, изнутри. Пусть и дальше причиняет ему боль. Пусть! Только бы не показывать этого другим, только бы вытерпеть, выждать, в надежде, что это просто такой период, и вскоре он сменится другим.

Вечером Кристиан пришел в комнату Авиана, критично осмотрел неловко мявшегося в костюме сына.

- Не хочешь идти? - поинтересовался он, подходя ближе и завязывая на шее удавку галстука.

- Хочу, - сердито буркнул Авиан. Ей-богу, он очень любил папу, но в последнюю неделю эти его "всепонимающие" взгляды, тяжелые вздохи и верные выводы, которые он тут же озвучивал, бесили неимоверно.

- Врешь.

- Нет.

- Врешь! - с нажимом произнес Кристиан. Он тяжело дышал, тоже злился. Конечно, привык, что все с ним соглашаются.

- Не вру я. Долго еще? - нервно дернув головой, спросил Авиан. Его тошнило, снова. Даже приятный аромат папиного парфюма казался сейчас слишком тяжелым.

- Потерпи минуту, - уже спокойнее попросил Кристиан. - Вин, послушай, я уже говорил и повторюсь, если ты не уверен, то...

- За-мол-чи! Прекрати спрашивать! Я не хочу больше этого слышать, понимаешь ты? - Авиан знал, что это банальная истерика. Он ощущал, как лопается вся его выдержка, как вырывается наружу вся эта бурлящая ненависть и топит, топит, топит его, накрывает с головой, застилает глаза кровавым маревом. Из груди вырвался задушенный хрип, голова закружилась, словно в центрифуге, желудок скрутило, кажется, просто в горле.

Авиан слышал голос Кристиана, доносящийся до него, будто сквозь водную толщу, чувствовал руки, подхватившие его подмышки за мгновение до падения. Еще через секунду его вырвало желто-зеленой массой просто на папины дорогие брюки и лакированные, глянцево блестящие туфли. А потом еще раз, и еще...

- Извини... Боже, извини... меня, - задушено просипел Авиан, когда наконец-то смог сделать глоток спасительного воздуха. Кристиан ничего не ответил - помог подняться, довел до ванной, включил воду, умыл раскрасневшееся лицо. Все так же по-деловому, сосредоточенно снял с него испачканную одежду, уложил в постель.

В театр они в тот вечер так и не пошли.

@темы: слэш, НЦ-17, ориджинал, Работы в процессе, Окно на северную сторону