Каждый человек сумасшедший. Вся суть в том, насколько далеко находятся ваши палаты..
Глава 35. Я забуду
Япония, Токио, 2020 год, май, 02.45
- И ты уехала, - я смотрю на черное небо. Перед рассветом темнее всего, поэтому сейчас даже мне сложно различить выражение твоего лица. читать дальше
- Уехала, - ты утвердительно киваешь, пожимаешь плечом, даже не поворачивая головы.
- Ты уехала! - я повышаю голос, делаю акцент на последнем слове, как и прежде не зная, как описать свои эмоции, которые испытал после возвращения, когда узнал, что тебя нет больше в моем доме, в моей жизни.
- Ты повторяешься, Клаус.
- А ты просто дура, Кэролайн, - я сердито произношу твое имя, скрещиваю руки на груди, а потом, не удержавшись, добавляю, - прошло семь лет, а я все также не могу поверить, что ты поступила так. Каждый раз, вспоминая об этом, мне хочется хорошенько встряхнуть тебя, чтобы хоть так попытаться донести до тебя очевидное.
- Очевидное?! - Ты резко разворачиваешься, упираешь руки в бока и произносишь: - Это было бы очевидным, если бы ты иногда разговаривал со мной, а не заставлял догадываться о твоих желаниях и мыслях. Как я могла знать? Как могла понять? Ты хотел от меня повиновения, ты его получил. Остаться? Хорошо, хозяин. Уехать? Конечно, хозяин. - Ты издевательски склоняешь голову, таким образом пытаясь продемонстрировать, что я никогда не относился к тебе на равных. Сначала я злюсь, потому что слишком привык отвечать на иронию и издевательские интонации агрессией, но в твоем голосе слишком много обреченности и горького отчаянья, поэтому я, поддавшись порыву, беру тебя за запястье, привлекаю к себе и заключаю в крепкие объятия. Ты замираешь так резко, и я, кажется, чувствую, как невысказанные упреки застывают у тебя на языке, так и не произнесенные.
- Прости, - это слово обжигает язык и, наверное, будь у меня меньше выдержки я бы покраснел, потому что я сам себе сейчас напоминаю какого-то слабака, который пытается утихомирить свою женщину объятиями, а не угрожающим взглядом.
- Ого... - Я чувствую, что ты улыбаешься. Ощущаю, как ты прижимаешься еще крепче, пряча лицо у меня на плече.
- Что "ого"? - Не сдержавшись, интересуюсь я, поглаживая тебя по спине. От тебя пахнет фрезиями. Сладко.
- Просто услышать от тебя извинение дорогого стоит. Неужели ты правда сожалеешь? - Я чувствую, как ты напрягаешься, как замирают твои руки на моей шее, и как ты, кажется, совершенно перестаешь дышать в ожидании моего ответа. Мне хочется выстроить броню. Хочется снова, как черепахе, спрятать голову под панцирь, чтобы только не открывать и частички души, не впускать тебя в свои мысли, ведь я все еще не знаю всего, что необходимо, не могу быть уверен, что не пожалею. Но вместе с тем я осознаю, сколько сил ты потратила за эти несколько часов. Я ощущаю это в твоей позе, в напряжении мышц спины, в уставшем взгляде и вымученной улыбке, даже когда ты рассказываешь о редких днях, которые мы можем назвать счастливыми для нас. И как бы я не желал этого, как бы не вопил о необходимости защищаться и быть наготове инстинкт самосохранения, я все же целую тебя куда-то в макушку и произношу:
- Я сожалею о многом, Кэролайн. И да, о том, что редко открывался тебе - тоже. - Ты расслабляешься мгновенно, обмякнув в моих руках, и в какой-то момент мне даже кажется, что ты грохнулась в обморок, но ты немного отстраняешься, и даже в темноте я различаю, как блестят твои глаза. Не от слез. От радости, эйфории и... нежности? Я не хочу думать о последнем чувстве. Я не тот кто может и должен вызывать что-то настолько трепетно-слащавое.
- Спасибо. Мне было важно, это услышать. Пойдем туда? - Ты указываешь пальцем вверх, и я сразу понимаю, о чем ты говоришь. Жить на последнем этаже пятидесяти пятиэтажного здания значит иметь привилегию в качестве ключей, открывающих небольшую металлическую дверь, ведущую на крышу. Раньше мы проводили там много времени, но сейчас, в преддверии грозы это кажется не совсем разумным, поэтому я молча пожимаю плечами и потираю переносицу, посматривая за окно. - Идем. Это всего лишь дождь, Клаус, а я больше не могу быть здесь. - Ты берешь меня за руку и тянешь за собой, на ходу беря ключи с тумбочки. Мы уходим из холодной и неуютной комнаты и звук часов за нашими спинами затихает почти мгновенно. Нет часов - нет времени. Необходимости ставить точку, ориентируясь по положению стрелок. Ты оказываешься умнее меня, Кэролайн.
Франция, Париж, 2013 год, июнь
Я не знаю, сколько пролежала на полу, но когда я поднимаюсь, пытаясь справиться с головокружением и устоять на ватных ногах, на улице уже настоящий ливень и вода стекает по оконному стеклу сплошным потоком. Как ни странно, но я не плачу. Больше не плачу.
Все то время, пока я лежала на холодном сером мраморе, прижав колени к груди, в моей голове набатом звучал лишь один вопрос: почему? Почему сейчас? Почему именно так, несколькими небрежными словами на клочке бумаги? Почему так жестоко, ведь я не заслужила этого? Слезы лились, а ответы не приходили. В мыслях были только рваные обрывки воспоминаний, какие-то забытые улыбки, невольные касания, слова - грубые и нежные одновременно, смешанные в одно звучание. Только со временем все мысли заслонила просто темнота, безразличие и равнодушие.
И теперь я окидываю взглядом комнату. В последний раз. Я не трону здесь ничего: ни шелковые измятые простыни, ни поверхность зеркала, ни лепестки моих любимых цветов. Ни одним касанием я больше не свяжу себя с твоим домом и заодно с тобой. Я и так связана самыми крепкими нитями чувств и памяти, которые не рвутся, а даже через столетия больно впиваются в кожу, все напоминая и напоминая о былом, даже если не хочется и больно до судороги, до истерии и беспамятства. Поэтому я разворачиваюсь, быстро дергаю дверную ручку и выхожу в коридор. Я не беру ни деньги, ни драгоценности, ни одежду - ничего, кроме простого бежевого платья, в которое я одета сейчас, и кольца, защищающего меня от солнца. Я не думаю в тот момент, как буду добираться домой, хватит ли у меня умения внушить всем, кому понадобится, ведь во времена наших путешествий этим всегда занимался ты. Я просто хочу уйти, сбежать на край света, спрятаться от всего мира и секунду за секундой стирать клеймо воспоминаний, которые ты выжег в моей памяти.
- Кэролайн, ты куда? - Я не замечаю, как спускаюсь на первый этаж, где суетится Блайт, стирая пыль с чайного столика.
- Ухожу, - я вымученно улыбаюсь, хочу добавить что-то еще, но меня прерывает голос Ребекки:
- Блайт, займись делом. А ты уходи. Ник не любит, когда ему перечат. Ты ведь знаешь, - я согласно киваю, в последний раз окидывая твою сестру пристальным взглядом. Она похожа на тебя больше, чем я предполагала. Такая же показная жестокость, за которой скрывается что-то глубоко несчастное. Я бы могла понять ее. Я бы могла понять тебя. Я бы постаралась, если бы ты позволил. Я встряхиваю головой, перевожу взгляд на Блайт, в последний раз растягиваю губы в жалком подобии улыбки, пытаясь отблагодарить ее за доброту хотя бы таким способом, потому что говорить я не могу, ощущая, что ледяной холод, сковавший тело, может смениться истерикой, если я произнесу хотя бы слово. Я поворачиваюсь медленно, делаю шаг к двери и замираю, остановленая голосом Ребекки: - Кэролайн, подожди! - Я снова перевожу взгляд на твою сестру. Впервые вижу ее настолько нервной, она тяжело сглатывает, шумно втягивает воздух, намереваясь что-то произнести...
- Бекка, дорогая, ты мне нужна, - Элизабет прерывает нас, подходит к твоей сестре, берет ее под локоть, бросает на меня взгляд, в котором столько издевательства и превосходства, что мне становится противно и обидно до горечи. Вот значит какой выбор ты сделал? Уже через секунду, я оказываюсь на крыльце и захлопываю тяжелую дверь за своей спиной.
Воздух пахнет пылью, тяжелые капли гулко барабанят по крыше дома, сплошная стена воды не позволяет увидеть ничего, и я зябко пожимаю плечами, делая первый шаг. И плевать, что тело моментально намокает и мокрая ткань противно липнет к коже. Мне настолько все равно, что я даже не откидываю пряди волос, упавшие на глаза.
"Не оборачиваться, не оборачиваться, не оборачиваться" - вот единственная мысль, которая бьется в голове и болью отдается в висках. Тебя больше нет в моей жизни. Каждый шаг - все дальше, пока я не поставлю между нами мили, горы и океаны. Пока не забуду. Я обязательно забуду.
Не помню, как я поймала такси, добралась до аэропорта. Я даже не смотрю по сторонам, хотя и ощущаю на себе любопытные взгляды людей, прячущихся под зонтиками. Сейчас мне нужно взять себя в руки, внушить и получить билет домой. В Мистик Фолс. В место, где все начиналось.
Япония, Токио, 2020 год, май, 02.45
- И ты уехала, - я смотрю на черное небо. Перед рассветом темнее всего, поэтому сейчас даже мне сложно различить выражение твоего лица. читать дальше
- Уехала, - ты утвердительно киваешь, пожимаешь плечом, даже не поворачивая головы.
- Ты уехала! - я повышаю голос, делаю акцент на последнем слове, как и прежде не зная, как описать свои эмоции, которые испытал после возвращения, когда узнал, что тебя нет больше в моем доме, в моей жизни.
- Ты повторяешься, Клаус.
- А ты просто дура, Кэролайн, - я сердито произношу твое имя, скрещиваю руки на груди, а потом, не удержавшись, добавляю, - прошло семь лет, а я все также не могу поверить, что ты поступила так. Каждый раз, вспоминая об этом, мне хочется хорошенько встряхнуть тебя, чтобы хоть так попытаться донести до тебя очевидное.
- Очевидное?! - Ты резко разворачиваешься, упираешь руки в бока и произносишь: - Это было бы очевидным, если бы ты иногда разговаривал со мной, а не заставлял догадываться о твоих желаниях и мыслях. Как я могла знать? Как могла понять? Ты хотел от меня повиновения, ты его получил. Остаться? Хорошо, хозяин. Уехать? Конечно, хозяин. - Ты издевательски склоняешь голову, таким образом пытаясь продемонстрировать, что я никогда не относился к тебе на равных. Сначала я злюсь, потому что слишком привык отвечать на иронию и издевательские интонации агрессией, но в твоем голосе слишком много обреченности и горького отчаянья, поэтому я, поддавшись порыву, беру тебя за запястье, привлекаю к себе и заключаю в крепкие объятия. Ты замираешь так резко, и я, кажется, чувствую, как невысказанные упреки застывают у тебя на языке, так и не произнесенные.
- Прости, - это слово обжигает язык и, наверное, будь у меня меньше выдержки я бы покраснел, потому что я сам себе сейчас напоминаю какого-то слабака, который пытается утихомирить свою женщину объятиями, а не угрожающим взглядом.
- Ого... - Я чувствую, что ты улыбаешься. Ощущаю, как ты прижимаешься еще крепче, пряча лицо у меня на плече.
- Что "ого"? - Не сдержавшись, интересуюсь я, поглаживая тебя по спине. От тебя пахнет фрезиями. Сладко.
- Просто услышать от тебя извинение дорогого стоит. Неужели ты правда сожалеешь? - Я чувствую, как ты напрягаешься, как замирают твои руки на моей шее, и как ты, кажется, совершенно перестаешь дышать в ожидании моего ответа. Мне хочется выстроить броню. Хочется снова, как черепахе, спрятать голову под панцирь, чтобы только не открывать и частички души, не впускать тебя в свои мысли, ведь я все еще не знаю всего, что необходимо, не могу быть уверен, что не пожалею. Но вместе с тем я осознаю, сколько сил ты потратила за эти несколько часов. Я ощущаю это в твоей позе, в напряжении мышц спины, в уставшем взгляде и вымученной улыбке, даже когда ты рассказываешь о редких днях, которые мы можем назвать счастливыми для нас. И как бы я не желал этого, как бы не вопил о необходимости защищаться и быть наготове инстинкт самосохранения, я все же целую тебя куда-то в макушку и произношу:
- Я сожалею о многом, Кэролайн. И да, о том, что редко открывался тебе - тоже. - Ты расслабляешься мгновенно, обмякнув в моих руках, и в какой-то момент мне даже кажется, что ты грохнулась в обморок, но ты немного отстраняешься, и даже в темноте я различаю, как блестят твои глаза. Не от слез. От радости, эйфории и... нежности? Я не хочу думать о последнем чувстве. Я не тот кто может и должен вызывать что-то настолько трепетно-слащавое.
- Спасибо. Мне было важно, это услышать. Пойдем туда? - Ты указываешь пальцем вверх, и я сразу понимаю, о чем ты говоришь. Жить на последнем этаже пятидесяти пятиэтажного здания значит иметь привилегию в качестве ключей, открывающих небольшую металлическую дверь, ведущую на крышу. Раньше мы проводили там много времени, но сейчас, в преддверии грозы это кажется не совсем разумным, поэтому я молча пожимаю плечами и потираю переносицу, посматривая за окно. - Идем. Это всего лишь дождь, Клаус, а я больше не могу быть здесь. - Ты берешь меня за руку и тянешь за собой, на ходу беря ключи с тумбочки. Мы уходим из холодной и неуютной комнаты и звук часов за нашими спинами затихает почти мгновенно. Нет часов - нет времени. Необходимости ставить точку, ориентируясь по положению стрелок. Ты оказываешься умнее меня, Кэролайн.
Франция, Париж, 2013 год, июнь
Я не знаю, сколько пролежала на полу, но когда я поднимаюсь, пытаясь справиться с головокружением и устоять на ватных ногах, на улице уже настоящий ливень и вода стекает по оконному стеклу сплошным потоком. Как ни странно, но я не плачу. Больше не плачу.
Все то время, пока я лежала на холодном сером мраморе, прижав колени к груди, в моей голове набатом звучал лишь один вопрос: почему? Почему сейчас? Почему именно так, несколькими небрежными словами на клочке бумаги? Почему так жестоко, ведь я не заслужила этого? Слезы лились, а ответы не приходили. В мыслях были только рваные обрывки воспоминаний, какие-то забытые улыбки, невольные касания, слова - грубые и нежные одновременно, смешанные в одно звучание. Только со временем все мысли заслонила просто темнота, безразличие и равнодушие.
И теперь я окидываю взглядом комнату. В последний раз. Я не трону здесь ничего: ни шелковые измятые простыни, ни поверхность зеркала, ни лепестки моих любимых цветов. Ни одним касанием я больше не свяжу себя с твоим домом и заодно с тобой. Я и так связана самыми крепкими нитями чувств и памяти, которые не рвутся, а даже через столетия больно впиваются в кожу, все напоминая и напоминая о былом, даже если не хочется и больно до судороги, до истерии и беспамятства. Поэтому я разворачиваюсь, быстро дергаю дверную ручку и выхожу в коридор. Я не беру ни деньги, ни драгоценности, ни одежду - ничего, кроме простого бежевого платья, в которое я одета сейчас, и кольца, защищающего меня от солнца. Я не думаю в тот момент, как буду добираться домой, хватит ли у меня умения внушить всем, кому понадобится, ведь во времена наших путешествий этим всегда занимался ты. Я просто хочу уйти, сбежать на край света, спрятаться от всего мира и секунду за секундой стирать клеймо воспоминаний, которые ты выжег в моей памяти.
- Кэролайн, ты куда? - Я не замечаю, как спускаюсь на первый этаж, где суетится Блайт, стирая пыль с чайного столика.
- Ухожу, - я вымученно улыбаюсь, хочу добавить что-то еще, но меня прерывает голос Ребекки:
- Блайт, займись делом. А ты уходи. Ник не любит, когда ему перечат. Ты ведь знаешь, - я согласно киваю, в последний раз окидывая твою сестру пристальным взглядом. Она похожа на тебя больше, чем я предполагала. Такая же показная жестокость, за которой скрывается что-то глубоко несчастное. Я бы могла понять ее. Я бы могла понять тебя. Я бы постаралась, если бы ты позволил. Я встряхиваю головой, перевожу взгляд на Блайт, в последний раз растягиваю губы в жалком подобии улыбки, пытаясь отблагодарить ее за доброту хотя бы таким способом, потому что говорить я не могу, ощущая, что ледяной холод, сковавший тело, может смениться истерикой, если я произнесу хотя бы слово. Я поворачиваюсь медленно, делаю шаг к двери и замираю, остановленая голосом Ребекки: - Кэролайн, подожди! - Я снова перевожу взгляд на твою сестру. Впервые вижу ее настолько нервной, она тяжело сглатывает, шумно втягивает воздух, намереваясь что-то произнести...
- Бекка, дорогая, ты мне нужна, - Элизабет прерывает нас, подходит к твоей сестре, берет ее под локоть, бросает на меня взгляд, в котором столько издевательства и превосходства, что мне становится противно и обидно до горечи. Вот значит какой выбор ты сделал? Уже через секунду, я оказываюсь на крыльце и захлопываю тяжелую дверь за своей спиной.
Воздух пахнет пылью, тяжелые капли гулко барабанят по крыше дома, сплошная стена воды не позволяет увидеть ничего, и я зябко пожимаю плечами, делая первый шаг. И плевать, что тело моментально намокает и мокрая ткань противно липнет к коже. Мне настолько все равно, что я даже не откидываю пряди волос, упавшие на глаза.
"Не оборачиваться, не оборачиваться, не оборачиваться" - вот единственная мысль, которая бьется в голове и болью отдается в висках. Тебя больше нет в моей жизни. Каждый шаг - все дальше, пока я не поставлю между нами мили, горы и океаны. Пока не забуду. Я обязательно забуду.
Не помню, как я поймала такси, добралась до аэропорта. Я даже не смотрю по сторонам, хотя и ощущаю на себе любопытные взгляды людей, прячущихся под зонтиками. Сейчас мне нужно взять себя в руки, внушить и получить билет домой. В Мистик Фолс. В место, где все начиналось.
@темы: Кукловод, Работы в процессе