Каждый человек сумасшедший. Вся суть в том, насколько далеко находятся ваши палаты..
Глава 46.1. Dance Macabre
Я стою на балконе, сжимая ладони на кованной решетке. Помнится, несколько лет назад именно отсюда я едва не свалилась. Тогда ты спас меня, уберег. читать дальше
- Вновь планируешь прыгнуть? - я вздрагиваю, услышав твой голос. Ты подходишь абсолютно бесшумно, облокачиваешься на решетку спиной и пристально смотришь на мой профиль, освещенный бледно-желтым сиянием луны.
- Я еще не решила, - пожав плечами отвечаю я. Нет ни слез, ни боли. Ничего. Скорее всего, я просто очень устала. Никогда у нас не будет спокойной жизни, ты слишком долго существовал, чересчур много скелетов у тебя в шкафу.
- Ты злишься? - ты приподнимаешь мой подбородок указательным пальцем, заставляя смотреть тебе в глаза.
- Нет, Клаус. На тебя злится твоя семья. Я их понимаю, честно говоря. Я не злюсь. Просто удивлена немного, - я старательно подбираю слова, пытаясь определить, какие именно эмоции сейчас бушуют во мне. Но вся буря, которую можно было бы ожидать, ощущается где-то глубоко, на самом краешке сознания, как будто укутаная слоем ваты, сквозь которую не может проникнуть, чтобы затопить всю меня ощущениями.
- Мне стоило рассказать раньше.
- Нет. Зачем? Я бы не хотела знать, Клаус. Я многое хотела бы забыть, стереть из жизни. Знаешь, наверное, я бы и этот город хотела забыть. Слишком много боли здесь, - в ответ на эти слова ты почему-то усмехаешься. Грустно и, кажется, чуточку насмешливо. Гладишь большим пальцем мою нижнюю губу, проводишь по уголку рта и едва слышно произносишь:
- Посмотри мне в глаза, - и я смотрю, чувствую, как шевелятся твои губы, но не слышу ничего. Зато перед глазами проносятся картинки пятилетней давности: я сижу на твоих коленях - испуганная и заплаканная - и умоляю не забирать мои воспоминания о доме. Ты возвращаешь мне память о той далекой ночи в Париже, в самом начале нашего пути.
Я непроизвольно дергаюсь, отстраняясь. Дышать становится сложно до боли, и я втягиваю прохладный воздух раскрытым ртом. Ты ничего не говоришь, стойко выдерживая мой осуждающий взгляд. Только спустя минуту я нахожу в себе силы спросить.
- Таких моментов еще много? Сколько эпизодов из нашей жизни я не помню?
- Больше ничего нет. Про остальное мое внушение ты всегда знала, - меня злит твой равнодушный голос. Хочется ужалить тебя побольнее, сорвать с тебя маску равнодушия. Черт возьми, Клаус, семья тебя вновь ненавидит, а внизу сидит ваша мать, которую ты убил собственными руками, а ты все так же продолжаешь играть в ледяного принца?! Просто сумасшедший!
- Да, точно. Это когда я убивала по твоему указу? Помню-помню, - я задумчиво цокаю языком, отворачиваясь от тебя. Все спокойствие и умиротворение смывает, как песочный замок приливной волной. Иногда мне кажется, что это все атмосфера Мистик Фолс - тяжелая и гнетущая - заставляет нас становиться друг другу почти чужими, хотя, наверное, это всего лишь оправдание. Проблема не в месте, где мы находимся, а в нас самих.
- Не начинай. Я сейчас не в состоянии слышать твои упреки. Мать устраивает прием. Уже завтра. Спокойной ночи, - ты уходишь, громко хлопнув дверью. Я же, не сдержавшись, сжимаю пальцы на кованной решетке балкона. Бронза рассыпается пылью в моих руках с противным скрежетом.
***
Я долго не могу заснуть, прокручивая в голове новые факты. Твоя мать жива, а семья в ярости. Ты же, вместо того, чтобы принять поддержку, которую я, наверное, смогла бы тебе оказать, отдалился и ушел. Возможно, тебе и легче сейчас одному, но подумал ли ты, каково мне? Я ведь тоже боюсь этих изменений, мне тяжело сейчас находиться в одиночестве. Знаю, что можно пойти к Элайдже, и он обязательно найдет слова, которые помогут мне восстановить душевное равновесие, но это в данной ситуации кажется слишком эгоистичным. Твой брат, конечно, сильная личность, но и он потрясен мистическим воскрешением вашей матери не меньше остальных, поэтому заставлять его выслушивать сейчас о наших с тобой личных проблемах просто-напросто жестоко.
С Эстер я не говорила, конечно. Это было несвоевременно, учитывая тот скандал, который устроила Ребекка. Твою сестру я не осуждаю, сложно принять, что ты, тот, кого она любит больше всего, убил вашу мать. Наверное, мне стоит прийти в ужас от этого известия, но я почему-то удивительно спокойна. Несмотря на то, что Эстер "милостиво" простила тебя и попросила поступить так же всех остальных, она мне не нравится. Быть может из-за того, что я до сих пор не знаю, каким образом она выжила и смогла выбраться из заточения своего гроба именно сейчас, а может это очередные игры моей разбушевавшейся интуиции, которая все продолжает вопить об опасности.
Кроме того, меня невероятно напрягает эта идея с приемом. И пусть в этот раз я уверена, что не допущу подобных ошибок, как в прошлый раз, когда поддалась действию последних отголосков детской влюбленности и согласилась на встречу с Деймоном. Но все же видеть бывших друзей мне совершенно не хочется, они вновь будут смотреть осуждающе и испуганно. Если бы здесь был Стефан...
Я не успеваю даже подумать, но мобильный, который ты теперь позволил мне иметь, оказывается у меня в руке, и я дрожащими пальцами набираю заветный номер. В Шотландии сейчас раннее утро и, учитывая распорядок тамошней жизни, Стефан уже не должен спать.
- Привет, Кэр, - голос кажется глухим, напоминая о разделяющем нас расстоянии.
- Стефан, как ты? Не разбудила?
- Нет, что ты? Я теперь настоящий деревенский житель и встаю на рассвете, - он смеется, но потом резко становится серьезным и добавляет: - Все хорошо? - я не знаю, что сказать. Мне плохо. И от того, что я в Мистик Фолс, которое так хочу забыть, и от того, что ты вновь принялся за строительство стены, которая разделит нас с тобой. Мне просто очень больно.
- Я в Мистик Фолс.
- Что произошло? - Стефан всегда умеет задать самый правильный вопрос и точно определить суть.
- Долго рассказывать. Что ты знаешь о матери Клауса?
- Хм... От него самого ничего. Ребекка рассказывала больше, она всегда скучала по ней. Почему ты спрашиваешь?
- Потому что она жива. У нас тут "теплая" семейная встреча, - по моим интонациям легко понять, что я думаю обо всей этой "теплоте", за которой скрыто все что угодно, но никак не семейная любовь. Стефан молчит несколько долгих минут. Я его понимаю, новость явно кажется полнейшим абсурдом и требует тщательного осмысления. Лишь когда выносить молчание становится невозможным, я тихо произношу: - Стефан?
- Да, Кэр, я слышу. Я прилечу ближайшим рейсом, - на другом конце провода слышится какой-то посторонний шум. Не удивлюсь, если Стефан уже начал собирать вещи.
- Нет, это совершенно необязательно! Мне просто нужно было с кем-то поговорить. Тебе не стоит срываться с места из-за меня, - конечно, мне хочется, чтобы рядом был еще один друг. Но заставлять его наблюдать за Еленой, которая сейчас с Деймоном, слишком жестоко. Как-то отстраненно я ловлю себя на мысли, что я-то сама совершенно не ревную старшего Сальваторе. Я наконец-то свободна от былой зависимости и вполне искренне могу пожелать Деймону счастья. Если бы еще это счастье не строилось на разрушенных мечтах Стефана...
- Не спорь, - Стефан прерывает мои раздумия, - мне давно пора вернуться и окончательно расставить все точки. А пока держись. Ты не одна.
- Спасибо тебе, - у меня дрожит голос, поэтому, не дождавшись ответа, я сбрасываю вызов. "Держаться" не так легко, как хотелось бы, но я буду пытаться.
Взглянув на часы, которые показывали уже два ночи, я с грустью признаю, что тебя ждать уже не стоит. Согнувшись в клубок и обняв соседнюю подушку, я быстро проваливаюсь в тяжелый сон без сновидений.
***
За окном только-только начинает заниматься рассвет. Я спала всего лишь несколько часов, но нервное напряжение дает о себе знать: я резко распахиваю глаза, как будто меня окатили ушатом ледянной воды, мигом согнав всю сонливость. А еще через секунду я понимаю, что не одна.
Во сне ты напоминаешь совсем мальчишку: расслабленное лицо, приоткрытые губы и длинные тени на щеках, отбрасываемые ресницами. Не сдержав порыв, я провожу пальцем по скуле, а потом уголку рта. Ты все же вернулся... Эта мысль согревает, поэтому я аккуратно устраиваю голову у тебя на плече и закрываю глаза. И пусть сон больше не вернется, зато я впервые за последние сутки согрелась и чувствую себя в безопасности. Ты никогда и никому не позволишь причинить мне боль. Я знаю.
Наверное, я все же уснула, потому что когда меня будит легкое касание теплых губ ко лбу, за окном уже ярко светит осеннее солнце. Я открываю глаза и, обняв тебя за шею, подставляю под поцелуй губы.
- Доброе утро, - тихо произносишь ты и целуешь меня. Впрочем, отстраняешься ты довольно быстро и, сощурив глаза, интересуешься: - Это значит, что я прощен?
- Хм... Не знаю-не знаю, - мне нравится дразнить тебя, поэтому я задумчиво прикусываю губу, поглаживая твою шею. - Может и прощу, если расскажешь, где был полночи.
- Разговаривал с мамой, - всю игривость и кокетство сразу смывает, я хмурюсь и, подтянув одеяло на груди, сажусь прямо.
- И как? Все хорошо?
- Да. Она меня простила. Удивительно, - твой голос задумчивый и тихий. Ты действительно потрясен благородством и всепрощением Эстер, а мне хочется вопить "не верю!" Я помню, как она смотрела вчера. Она холодная и пустая, в ней нет той материнской теплоты, которую вы ищете. Ну как ты не замечаешь, Клаус?
- Кто ее вообще выпустил? Где был гроб? Я ведь его не видела никогда.
- Это длинная история. Честно говоря, я и сам еще не разобрался, но если передавать лишь краткую суть, то, действительно, твои друзья наделали в штаны, думая, что приезд моей семьи знак, что и мы с тобой вскоре присоединимся к жителям этого милого городка. Решив во что бы ни стало воспрепятствовать этому, они и начали рыть носами землю. Обнаружили гроб, открыли, а дальше тебе известно. Наверное, они думали, что мать отомстит и убьет меня, но, как видишь, все сложилось совершенно иначе. Она меня простила, и, надеюсь, что и остальные тоже простят.
Я не могу сдержать слез. Как же мне больно за тебя! Ты любишь мать и настолько ослеплен, что и не замечаешь, как трещит по швам вся эта логическая цепочка. Что-то упорно не сходится, а ты и не видишь.
- Клаус, тебе не кажется, что это странно? Она простила тебе убийство и годы заточения? Что с ней было все это время, где она находилась? Что она знает о тебе?
- Знаешь, - он издевательски кривит губы и отстраняется, - не суди по себе. Да, я убил ее. Да, я чудовище. Но, наверное, она достаточно сильно любит меня, чтобы принять любым, - ты не говоришь это жуткое "в отличие от тебя", но я-то знаю, что именно об этом ты думаешь. Глупый ты, Клаус! Только лицемер или безумный может любить абсолютное зло, которым тебя, я уверена, считает Эстер. Я бы никогда не полюбила тебя, если бы в тебе не было ничего светлого. Но оно есть, и это позволяет мне оправдывать все твои поступки. Как же Эстер оправдывает твою жестокость, не видя твоей доброты? Я не знаю.
- Надеюсь, ты прав, - мне больше нечего сказать, поэтому я быстро встаю и направляюсь к ванной комнате. Мне необходимо еще раз увидеть твою мать. А вдруг я действительно неправа? Ведь, в конце концов, это может быть банальная ревность к еще одному значимому человеку в твоей судьбе.
***
Я громко кашлянула, и теперь жду, когда же наконец-то Эстер обратит на меня внимание.
- Ох, Кэролайн, доброе утро! - подняв голову от какой-то толстой книги, произносит твоя мать. На ее лице улыбка, но, как по мне, это больше напоминает гримасу. Я быстро отдергиваю себя, ведь я пообещала, что не буду относиться к Эстер предвзято.
- Доброе утро, - я чувствую себя неловко и так, но смущение вдвойне увеличивается, когда меня подхватывают под локоть и усаживают на диван.
- Это хорошо, что ты сама меня нашла. Я очень хотела поговорить с тобой, Кэролайн!
- Серьезно? О чем же? - я имитирую заинтересованность, хотя на деле больше наблюдаю за мимикой и жестами Эстер. У нее холодные глаза. Ничего не могу поделать с первичной неприязнью, хотя и стараюсь.
- О Клаусе.
Мне хочется хмыкнуть. Какая неожиданность, ей-Богу. Но я сдерживаюсь и, сложив руки на коленях, киваю, произнося:
- Я слушаю.
- Знаю, что ты с ним не по своей воле, - Эстер смотрит на меня изучающе, я же огромными усилиями сохраняю нейтральное выражение лица. Облегчать ей задачу я не планирую. - Ты еще совсем молода, Кэролайн. Понимаю, насколько тебе сложно быть оторванной от близких и родных мест. Мне искренне хотелось бы тебе помочь.
- Каким образом? - как бы я не старалась, в вопросе все равно прорезаются металлические нотки. Видимо, Эстер не сообщили, что все мои близкие - это ты, твоя семья и Стефан с Никки. Все остальные не прошли испытаний трудностями, которые бывают в любой дружбе.
- Знаешь, я тебе позже расскажу, - Эстер улыбается, но в этот раз откровенно неохотно. Видимо, ей не понравилось, что я не проявила должного энтузиазма относительно ее предложения. - А сейчас, с твоего позволения, я удалюсь. Нужно готовиться к приему.
- Да, конечно, - я киваю, как заведенная игрушка, и позволяю себе снять с лица маску идиотского восторга, лишь когда твоя мать выходит в коридор. Черта с два я ей поверю! Она двулична. В этом я теперь уверена.
***
Я стою на пороге своего дома, не решаясь войти внутрь. Все покрыто слоем пыли и в солнечном свете пылинки медленно танцуют, потревоженные легким ветром, ворвавшимся сквозь открытую дверь. Ты отпустил меня одну. Я больше не кукла, просто теперь я привязана к тебе не нитями, словно марионетка к кукловоду, а железными цепями самого прекрасного и страшного одновременно чувства - любовью. Хотя, возможно, такая уступка с твоей стороны не следствие полного доверия, а просто небрежность, ведь сейчас ты слишком занят общением с матерью.
Я тяжело вздыхаю и медленно вхожу. Шаги откликаются гулким эхом, свойственным давно заброшенным домам. Ноги сами несут в комнату мамы, где ничего не изменилось. Удивительно, но даже косметика и сережки лежат на столике, как и годы назад. Лишь запаха больше нет, он первый ушел, изгнанный временем. А раньше здесь пахло фиалками - мамины любимые цветы.
Я несколько минут поглаживаю зеркало, смотря на свое отражение. Говорят, что мы с ней похожи. А я так и не узнала, правда это или нет. Так мало знала о ней, считала, что времени много. В моем случае - вечность. А в ее...
Я не плачу. Дом пуст, мамы здесь нет. Ни в качестве приведения, ни просто по ощущениям, поэтому я еду туда, где смогу просто выговориться. И плевать, что она мне не ответит. Она выслушает, я верю.
***
Я медленно иду по дорожке, вымощенной брусчаткой. Ветер шумит в кронах деревьев едва слышно, в остальном же здесь совершенно спокойно и умиротворенно, и тишину ничего не нарушает. Я не боюсь ни кладбищ, ни мертвых людей. Я и сама мертва, поэтому, наверное, подобные места не вызывают у меня суеверного ужаса, как это бывает у живых.
Возле одной из могил я останавливаюсь. Дженна... Я медленно кладу две розы, купленные заранее, на гранитную плиту с ее инициалами.
- Прости его. И меня прости. Это должна была быть я, Дженна. Не ты. Мне жаль, очень-очень.
Слезы наполняют глаза, поэтому я быстро иду дальше. Мне больше нечего сказать. Ничего не вернет жизнь мертвым, сколько бы слов не было произнесено. Возле маминой могилы я падаю на колени. Чувствую, как острые камешки вспарывают кожу на коленях. Плевать, даже если я залью весь асфальт алым. Я кладу цветы и маме, глажу буквы ее имени.
- Здравствуй, мама. Я сегодня одна к тебе пришла, - слезы срываются с ресниц, стягивают кожу на щеках, и я жалко всхлипываю. Будь проклят мой подростковый максимализм, который помешал мне сказать, как же я ее люблю, когда у меня еще была такая возможность. - Я соскучилась.
Резкий порыв ветра путает мне волосы и заставляет слезиться глаза еще сильнее. Хочется верить, что это знак того, что мама где-то рядом и прощает меня.
- Знаешь, мне плохо в этом городе. Здесь я чужая теперь. Я боюсь. Кажется, что смерть где-то рядом, за спиной. Мама, что мне делать? Как уберечь тех, кого я люблю?
Я, наверное, слишком эмоциональна, но мне действительно кажется, что кто-то заключает меня в теплые и успокаивающие объятия. Быть может, это и безумие, но разве грешно верить, что близкие люди, словно ангелы-хранители, сопровождают тебя и берегут? Мне хочется в это верить.
- Спасибо. Я тебя люблю, - я улыбаюсь сквозь слезы и перевожу взгляд на небо. Странно, уже закат. Ярко-алый. Как разводы крови на воде.
***
Черт, все же стоило вернуться раньше! Весь первый этаж уже украшен свечами и букетами экзотических цветов, а до прихода гостей осталось меньше часа. Ребекка, с которой я пересеклась в холле, пригрозила мне, что если я сейчас не начну собираться, она начнет одевать меня лично.
Вот теперь я перебираю платья и корю себя, что почти не привезла багаж из Франции. Ничего из одежды совершенно не подходит для этого чертового приема. Может не идти? А что, мысль заманчивая!
- Как ты? - я испуганно вскрикиваю, ощутив руки на талии, но почти мгновенно успокаиваюсь. Пора бы привыкнуть к твоей привычке подкрадываться бесшумно.
- Нормально, если не считать того, что мне нечего одеть. Может я не пойду? Ты извинишься за меня перед матерью? - я разворачиваюсь к тебе лицом, кладу ладони на грудь, уже обтянутую тканью элегантного фрака, и делаю умоляющий взгляд.
- Нет, Кэролайн. Мы пойдем. Платье на кровати, - я перевожу взгляд в указанном тобой направлении. Действительно, на белоснежных простынях красный шелк наряда выглядит роскошно.
- Красное? Помнится, ты говорил недавно Ребекке, что это цвет дешевых проституток.
- В том платье у Ребекки вываливалось все, что только можно. Это же вполне приличное, - ты улыбаешься и, легко хлопнув меня по ягодицам, подталкиваешь к кровати. - Поспеши.
- Стараюсь, - произношу я ворчливо, на ходу стягивая футболку и откидывая ее в кресло. - Когда ты его купил?
- Мы днем ездили по магазинам. Матери необходимо было подобрать более современный гардероб. Я так и знал, что ты не успеешь ничего купить, поэтому перестраховался, - напоминание об Эстер воскрешает в моей памяти наш утренний разговор, и мое настроение еще сильнее ухудшается. Впрочем, не буду сейчас играть в обиду, я чувствую, что нам нужно держаться вместе и не позволять никому и ничему нас поссорить. Особенно твоей матери.
- Ясно. Ладно, помоги застегнуть, - я перекидываю волосы вперед, обнажая спину. Чувствую, как ловко твои пальцы справляются с россыпью пуговок, иногда касаясь кожи. Каждое прикосновение посылают по телу нервный импульс, а в животе скручивается желание. Я бы, честно говоря, с огромным удовольствием сейчас бы сняла все эти тряпки и набросилась на тебя с поцелуями, но, увы, это невозможно.
- Готово.
- Спасибо.
- Я зайду за тобой через полчаса. Ничего не бойся, - ты шутливо щелкаешь меня по носу, целуешь так медленно и сладко и, резко отстранившись, уходишь.
***
- Готова? - мы стоим на самой верхушке лестницы. Ты держишь меня под руку, а я стараюсь перебороть чувство дежа вю. Так уже было.
- Да, - я киваю, распрямляю плечи и делаю первый шаг. Мы вместе, а значит со всем справимся, все переживем.
Я стою на балконе, сжимая ладони на кованной решетке. Помнится, несколько лет назад именно отсюда я едва не свалилась. Тогда ты спас меня, уберег. читать дальше
- Вновь планируешь прыгнуть? - я вздрагиваю, услышав твой голос. Ты подходишь абсолютно бесшумно, облокачиваешься на решетку спиной и пристально смотришь на мой профиль, освещенный бледно-желтым сиянием луны.
- Я еще не решила, - пожав плечами отвечаю я. Нет ни слез, ни боли. Ничего. Скорее всего, я просто очень устала. Никогда у нас не будет спокойной жизни, ты слишком долго существовал, чересчур много скелетов у тебя в шкафу.
- Ты злишься? - ты приподнимаешь мой подбородок указательным пальцем, заставляя смотреть тебе в глаза.
- Нет, Клаус. На тебя злится твоя семья. Я их понимаю, честно говоря. Я не злюсь. Просто удивлена немного, - я старательно подбираю слова, пытаясь определить, какие именно эмоции сейчас бушуют во мне. Но вся буря, которую можно было бы ожидать, ощущается где-то глубоко, на самом краешке сознания, как будто укутаная слоем ваты, сквозь которую не может проникнуть, чтобы затопить всю меня ощущениями.
- Мне стоило рассказать раньше.
- Нет. Зачем? Я бы не хотела знать, Клаус. Я многое хотела бы забыть, стереть из жизни. Знаешь, наверное, я бы и этот город хотела забыть. Слишком много боли здесь, - в ответ на эти слова ты почему-то усмехаешься. Грустно и, кажется, чуточку насмешливо. Гладишь большим пальцем мою нижнюю губу, проводишь по уголку рта и едва слышно произносишь:
- Посмотри мне в глаза, - и я смотрю, чувствую, как шевелятся твои губы, но не слышу ничего. Зато перед глазами проносятся картинки пятилетней давности: я сижу на твоих коленях - испуганная и заплаканная - и умоляю не забирать мои воспоминания о доме. Ты возвращаешь мне память о той далекой ночи в Париже, в самом начале нашего пути.
Я непроизвольно дергаюсь, отстраняясь. Дышать становится сложно до боли, и я втягиваю прохладный воздух раскрытым ртом. Ты ничего не говоришь, стойко выдерживая мой осуждающий взгляд. Только спустя минуту я нахожу в себе силы спросить.
- Таких моментов еще много? Сколько эпизодов из нашей жизни я не помню?
- Больше ничего нет. Про остальное мое внушение ты всегда знала, - меня злит твой равнодушный голос. Хочется ужалить тебя побольнее, сорвать с тебя маску равнодушия. Черт возьми, Клаус, семья тебя вновь ненавидит, а внизу сидит ваша мать, которую ты убил собственными руками, а ты все так же продолжаешь играть в ледяного принца?! Просто сумасшедший!
- Да, точно. Это когда я убивала по твоему указу? Помню-помню, - я задумчиво цокаю языком, отворачиваясь от тебя. Все спокойствие и умиротворение смывает, как песочный замок приливной волной. Иногда мне кажется, что это все атмосфера Мистик Фолс - тяжелая и гнетущая - заставляет нас становиться друг другу почти чужими, хотя, наверное, это всего лишь оправдание. Проблема не в месте, где мы находимся, а в нас самих.
- Не начинай. Я сейчас не в состоянии слышать твои упреки. Мать устраивает прием. Уже завтра. Спокойной ночи, - ты уходишь, громко хлопнув дверью. Я же, не сдержавшись, сжимаю пальцы на кованной решетке балкона. Бронза рассыпается пылью в моих руках с противным скрежетом.
***
Я долго не могу заснуть, прокручивая в голове новые факты. Твоя мать жива, а семья в ярости. Ты же, вместо того, чтобы принять поддержку, которую я, наверное, смогла бы тебе оказать, отдалился и ушел. Возможно, тебе и легче сейчас одному, но подумал ли ты, каково мне? Я ведь тоже боюсь этих изменений, мне тяжело сейчас находиться в одиночестве. Знаю, что можно пойти к Элайдже, и он обязательно найдет слова, которые помогут мне восстановить душевное равновесие, но это в данной ситуации кажется слишком эгоистичным. Твой брат, конечно, сильная личность, но и он потрясен мистическим воскрешением вашей матери не меньше остальных, поэтому заставлять его выслушивать сейчас о наших с тобой личных проблемах просто-напросто жестоко.
С Эстер я не говорила, конечно. Это было несвоевременно, учитывая тот скандал, который устроила Ребекка. Твою сестру я не осуждаю, сложно принять, что ты, тот, кого она любит больше всего, убил вашу мать. Наверное, мне стоит прийти в ужас от этого известия, но я почему-то удивительно спокойна. Несмотря на то, что Эстер "милостиво" простила тебя и попросила поступить так же всех остальных, она мне не нравится. Быть может из-за того, что я до сих пор не знаю, каким образом она выжила и смогла выбраться из заточения своего гроба именно сейчас, а может это очередные игры моей разбушевавшейся интуиции, которая все продолжает вопить об опасности.
Кроме того, меня невероятно напрягает эта идея с приемом. И пусть в этот раз я уверена, что не допущу подобных ошибок, как в прошлый раз, когда поддалась действию последних отголосков детской влюбленности и согласилась на встречу с Деймоном. Но все же видеть бывших друзей мне совершенно не хочется, они вновь будут смотреть осуждающе и испуганно. Если бы здесь был Стефан...
Я не успеваю даже подумать, но мобильный, который ты теперь позволил мне иметь, оказывается у меня в руке, и я дрожащими пальцами набираю заветный номер. В Шотландии сейчас раннее утро и, учитывая распорядок тамошней жизни, Стефан уже не должен спать.
- Привет, Кэр, - голос кажется глухим, напоминая о разделяющем нас расстоянии.
- Стефан, как ты? Не разбудила?
- Нет, что ты? Я теперь настоящий деревенский житель и встаю на рассвете, - он смеется, но потом резко становится серьезным и добавляет: - Все хорошо? - я не знаю, что сказать. Мне плохо. И от того, что я в Мистик Фолс, которое так хочу забыть, и от того, что ты вновь принялся за строительство стены, которая разделит нас с тобой. Мне просто очень больно.
- Я в Мистик Фолс.
- Что произошло? - Стефан всегда умеет задать самый правильный вопрос и точно определить суть.
- Долго рассказывать. Что ты знаешь о матери Клауса?
- Хм... От него самого ничего. Ребекка рассказывала больше, она всегда скучала по ней. Почему ты спрашиваешь?
- Потому что она жива. У нас тут "теплая" семейная встреча, - по моим интонациям легко понять, что я думаю обо всей этой "теплоте", за которой скрыто все что угодно, но никак не семейная любовь. Стефан молчит несколько долгих минут. Я его понимаю, новость явно кажется полнейшим абсурдом и требует тщательного осмысления. Лишь когда выносить молчание становится невозможным, я тихо произношу: - Стефан?
- Да, Кэр, я слышу. Я прилечу ближайшим рейсом, - на другом конце провода слышится какой-то посторонний шум. Не удивлюсь, если Стефан уже начал собирать вещи.
- Нет, это совершенно необязательно! Мне просто нужно было с кем-то поговорить. Тебе не стоит срываться с места из-за меня, - конечно, мне хочется, чтобы рядом был еще один друг. Но заставлять его наблюдать за Еленой, которая сейчас с Деймоном, слишком жестоко. Как-то отстраненно я ловлю себя на мысли, что я-то сама совершенно не ревную старшего Сальваторе. Я наконец-то свободна от былой зависимости и вполне искренне могу пожелать Деймону счастья. Если бы еще это счастье не строилось на разрушенных мечтах Стефана...
- Не спорь, - Стефан прерывает мои раздумия, - мне давно пора вернуться и окончательно расставить все точки. А пока держись. Ты не одна.
- Спасибо тебе, - у меня дрожит голос, поэтому, не дождавшись ответа, я сбрасываю вызов. "Держаться" не так легко, как хотелось бы, но я буду пытаться.
Взглянув на часы, которые показывали уже два ночи, я с грустью признаю, что тебя ждать уже не стоит. Согнувшись в клубок и обняв соседнюю подушку, я быстро проваливаюсь в тяжелый сон без сновидений.
***
За окном только-только начинает заниматься рассвет. Я спала всего лишь несколько часов, но нервное напряжение дает о себе знать: я резко распахиваю глаза, как будто меня окатили ушатом ледянной воды, мигом согнав всю сонливость. А еще через секунду я понимаю, что не одна.
Во сне ты напоминаешь совсем мальчишку: расслабленное лицо, приоткрытые губы и длинные тени на щеках, отбрасываемые ресницами. Не сдержав порыв, я провожу пальцем по скуле, а потом уголку рта. Ты все же вернулся... Эта мысль согревает, поэтому я аккуратно устраиваю голову у тебя на плече и закрываю глаза. И пусть сон больше не вернется, зато я впервые за последние сутки согрелась и чувствую себя в безопасности. Ты никогда и никому не позволишь причинить мне боль. Я знаю.
Наверное, я все же уснула, потому что когда меня будит легкое касание теплых губ ко лбу, за окном уже ярко светит осеннее солнце. Я открываю глаза и, обняв тебя за шею, подставляю под поцелуй губы.
- Доброе утро, - тихо произносишь ты и целуешь меня. Впрочем, отстраняешься ты довольно быстро и, сощурив глаза, интересуешься: - Это значит, что я прощен?
- Хм... Не знаю-не знаю, - мне нравится дразнить тебя, поэтому я задумчиво прикусываю губу, поглаживая твою шею. - Может и прощу, если расскажешь, где был полночи.
- Разговаривал с мамой, - всю игривость и кокетство сразу смывает, я хмурюсь и, подтянув одеяло на груди, сажусь прямо.
- И как? Все хорошо?
- Да. Она меня простила. Удивительно, - твой голос задумчивый и тихий. Ты действительно потрясен благородством и всепрощением Эстер, а мне хочется вопить "не верю!" Я помню, как она смотрела вчера. Она холодная и пустая, в ней нет той материнской теплоты, которую вы ищете. Ну как ты не замечаешь, Клаус?
- Кто ее вообще выпустил? Где был гроб? Я ведь его не видела никогда.
- Это длинная история. Честно говоря, я и сам еще не разобрался, но если передавать лишь краткую суть, то, действительно, твои друзья наделали в штаны, думая, что приезд моей семьи знак, что и мы с тобой вскоре присоединимся к жителям этого милого городка. Решив во что бы ни стало воспрепятствовать этому, они и начали рыть носами землю. Обнаружили гроб, открыли, а дальше тебе известно. Наверное, они думали, что мать отомстит и убьет меня, но, как видишь, все сложилось совершенно иначе. Она меня простила, и, надеюсь, что и остальные тоже простят.
Я не могу сдержать слез. Как же мне больно за тебя! Ты любишь мать и настолько ослеплен, что и не замечаешь, как трещит по швам вся эта логическая цепочка. Что-то упорно не сходится, а ты и не видишь.
- Клаус, тебе не кажется, что это странно? Она простила тебе убийство и годы заточения? Что с ней было все это время, где она находилась? Что она знает о тебе?
- Знаешь, - он издевательски кривит губы и отстраняется, - не суди по себе. Да, я убил ее. Да, я чудовище. Но, наверное, она достаточно сильно любит меня, чтобы принять любым, - ты не говоришь это жуткое "в отличие от тебя", но я-то знаю, что именно об этом ты думаешь. Глупый ты, Клаус! Только лицемер или безумный может любить абсолютное зло, которым тебя, я уверена, считает Эстер. Я бы никогда не полюбила тебя, если бы в тебе не было ничего светлого. Но оно есть, и это позволяет мне оправдывать все твои поступки. Как же Эстер оправдывает твою жестокость, не видя твоей доброты? Я не знаю.
- Надеюсь, ты прав, - мне больше нечего сказать, поэтому я быстро встаю и направляюсь к ванной комнате. Мне необходимо еще раз увидеть твою мать. А вдруг я действительно неправа? Ведь, в конце концов, это может быть банальная ревность к еще одному значимому человеку в твоей судьбе.
***
Я громко кашлянула, и теперь жду, когда же наконец-то Эстер обратит на меня внимание.
- Ох, Кэролайн, доброе утро! - подняв голову от какой-то толстой книги, произносит твоя мать. На ее лице улыбка, но, как по мне, это больше напоминает гримасу. Я быстро отдергиваю себя, ведь я пообещала, что не буду относиться к Эстер предвзято.
- Доброе утро, - я чувствую себя неловко и так, но смущение вдвойне увеличивается, когда меня подхватывают под локоть и усаживают на диван.
- Это хорошо, что ты сама меня нашла. Я очень хотела поговорить с тобой, Кэролайн!
- Серьезно? О чем же? - я имитирую заинтересованность, хотя на деле больше наблюдаю за мимикой и жестами Эстер. У нее холодные глаза. Ничего не могу поделать с первичной неприязнью, хотя и стараюсь.
- О Клаусе.
Мне хочется хмыкнуть. Какая неожиданность, ей-Богу. Но я сдерживаюсь и, сложив руки на коленях, киваю, произнося:
- Я слушаю.
- Знаю, что ты с ним не по своей воле, - Эстер смотрит на меня изучающе, я же огромными усилиями сохраняю нейтральное выражение лица. Облегчать ей задачу я не планирую. - Ты еще совсем молода, Кэролайн. Понимаю, насколько тебе сложно быть оторванной от близких и родных мест. Мне искренне хотелось бы тебе помочь.
- Каким образом? - как бы я не старалась, в вопросе все равно прорезаются металлические нотки. Видимо, Эстер не сообщили, что все мои близкие - это ты, твоя семья и Стефан с Никки. Все остальные не прошли испытаний трудностями, которые бывают в любой дружбе.
- Знаешь, я тебе позже расскажу, - Эстер улыбается, но в этот раз откровенно неохотно. Видимо, ей не понравилось, что я не проявила должного энтузиазма относительно ее предложения. - А сейчас, с твоего позволения, я удалюсь. Нужно готовиться к приему.
- Да, конечно, - я киваю, как заведенная игрушка, и позволяю себе снять с лица маску идиотского восторга, лишь когда твоя мать выходит в коридор. Черта с два я ей поверю! Она двулична. В этом я теперь уверена.
***
Я стою на пороге своего дома, не решаясь войти внутрь. Все покрыто слоем пыли и в солнечном свете пылинки медленно танцуют, потревоженные легким ветром, ворвавшимся сквозь открытую дверь. Ты отпустил меня одну. Я больше не кукла, просто теперь я привязана к тебе не нитями, словно марионетка к кукловоду, а железными цепями самого прекрасного и страшного одновременно чувства - любовью. Хотя, возможно, такая уступка с твоей стороны не следствие полного доверия, а просто небрежность, ведь сейчас ты слишком занят общением с матерью.
Я тяжело вздыхаю и медленно вхожу. Шаги откликаются гулким эхом, свойственным давно заброшенным домам. Ноги сами несут в комнату мамы, где ничего не изменилось. Удивительно, но даже косметика и сережки лежат на столике, как и годы назад. Лишь запаха больше нет, он первый ушел, изгнанный временем. А раньше здесь пахло фиалками - мамины любимые цветы.
Я несколько минут поглаживаю зеркало, смотря на свое отражение. Говорят, что мы с ней похожи. А я так и не узнала, правда это или нет. Так мало знала о ней, считала, что времени много. В моем случае - вечность. А в ее...
Я не плачу. Дом пуст, мамы здесь нет. Ни в качестве приведения, ни просто по ощущениям, поэтому я еду туда, где смогу просто выговориться. И плевать, что она мне не ответит. Она выслушает, я верю.
***
Я медленно иду по дорожке, вымощенной брусчаткой. Ветер шумит в кронах деревьев едва слышно, в остальном же здесь совершенно спокойно и умиротворенно, и тишину ничего не нарушает. Я не боюсь ни кладбищ, ни мертвых людей. Я и сама мертва, поэтому, наверное, подобные места не вызывают у меня суеверного ужаса, как это бывает у живых.
Возле одной из могил я останавливаюсь. Дженна... Я медленно кладу две розы, купленные заранее, на гранитную плиту с ее инициалами.
- Прости его. И меня прости. Это должна была быть я, Дженна. Не ты. Мне жаль, очень-очень.
Слезы наполняют глаза, поэтому я быстро иду дальше. Мне больше нечего сказать. Ничего не вернет жизнь мертвым, сколько бы слов не было произнесено. Возле маминой могилы я падаю на колени. Чувствую, как острые камешки вспарывают кожу на коленях. Плевать, даже если я залью весь асфальт алым. Я кладу цветы и маме, глажу буквы ее имени.
- Здравствуй, мама. Я сегодня одна к тебе пришла, - слезы срываются с ресниц, стягивают кожу на щеках, и я жалко всхлипываю. Будь проклят мой подростковый максимализм, который помешал мне сказать, как же я ее люблю, когда у меня еще была такая возможность. - Я соскучилась.
Резкий порыв ветра путает мне волосы и заставляет слезиться глаза еще сильнее. Хочется верить, что это знак того, что мама где-то рядом и прощает меня.
- Знаешь, мне плохо в этом городе. Здесь я чужая теперь. Я боюсь. Кажется, что смерть где-то рядом, за спиной. Мама, что мне делать? Как уберечь тех, кого я люблю?
Я, наверное, слишком эмоциональна, но мне действительно кажется, что кто-то заключает меня в теплые и успокаивающие объятия. Быть может, это и безумие, но разве грешно верить, что близкие люди, словно ангелы-хранители, сопровождают тебя и берегут? Мне хочется в это верить.
- Спасибо. Я тебя люблю, - я улыбаюсь сквозь слезы и перевожу взгляд на небо. Странно, уже закат. Ярко-алый. Как разводы крови на воде.
***
Черт, все же стоило вернуться раньше! Весь первый этаж уже украшен свечами и букетами экзотических цветов, а до прихода гостей осталось меньше часа. Ребекка, с которой я пересеклась в холле, пригрозила мне, что если я сейчас не начну собираться, она начнет одевать меня лично.
Вот теперь я перебираю платья и корю себя, что почти не привезла багаж из Франции. Ничего из одежды совершенно не подходит для этого чертового приема. Может не идти? А что, мысль заманчивая!
- Как ты? - я испуганно вскрикиваю, ощутив руки на талии, но почти мгновенно успокаиваюсь. Пора бы привыкнуть к твоей привычке подкрадываться бесшумно.
- Нормально, если не считать того, что мне нечего одеть. Может я не пойду? Ты извинишься за меня перед матерью? - я разворачиваюсь к тебе лицом, кладу ладони на грудь, уже обтянутую тканью элегантного фрака, и делаю умоляющий взгляд.
- Нет, Кэролайн. Мы пойдем. Платье на кровати, - я перевожу взгляд в указанном тобой направлении. Действительно, на белоснежных простынях красный шелк наряда выглядит роскошно.
- Красное? Помнится, ты говорил недавно Ребекке, что это цвет дешевых проституток.
- В том платье у Ребекки вываливалось все, что только можно. Это же вполне приличное, - ты улыбаешься и, легко хлопнув меня по ягодицам, подталкиваешь к кровати. - Поспеши.
- Стараюсь, - произношу я ворчливо, на ходу стягивая футболку и откидывая ее в кресло. - Когда ты его купил?
- Мы днем ездили по магазинам. Матери необходимо было подобрать более современный гардероб. Я так и знал, что ты не успеешь ничего купить, поэтому перестраховался, - напоминание об Эстер воскрешает в моей памяти наш утренний разговор, и мое настроение еще сильнее ухудшается. Впрочем, не буду сейчас играть в обиду, я чувствую, что нам нужно держаться вместе и не позволять никому и ничему нас поссорить. Особенно твоей матери.
- Ясно. Ладно, помоги застегнуть, - я перекидываю волосы вперед, обнажая спину. Чувствую, как ловко твои пальцы справляются с россыпью пуговок, иногда касаясь кожи. Каждое прикосновение посылают по телу нервный импульс, а в животе скручивается желание. Я бы, честно говоря, с огромным удовольствием сейчас бы сняла все эти тряпки и набросилась на тебя с поцелуями, но, увы, это невозможно.
- Готово.
- Спасибо.
- Я зайду за тобой через полчаса. Ничего не бойся, - ты шутливо щелкаешь меня по носу, целуешь так медленно и сладко и, резко отстранившись, уходишь.
***
- Готова? - мы стоим на самой верхушке лестницы. Ты держишь меня под руку, а я стараюсь перебороть чувство дежа вю. Так уже было.
- Да, - я киваю, распрямляю плечи и делаю первый шаг. Мы вместе, а значит со всем справимся, все переживем.
@темы: Кукловод, Работы в процессе