Каждый человек сумасшедший. Вся суть в том, насколько далеко находятся ваши палаты..
От Антона пахнет дождем и прелыми осенними листьями. Он вышагивает по моей комнате из угла в угол, согревая дыханием ладони - то ли просто собирается с мыслями, то ли и правда долго пробыл на улице и успел замерзнуть. Я сижу на краешке своей кровати, скромно сложив руки на коленях, и чувствую себя так, будто это я в гостях. Приходится приложить усилия, чтобы не начать ерзать и поторапливать Антона - "давай же, ври мне, что ты там придумал?". В идеале мне, конечно, необходимо сохранять равнодушное, даже скучающее выражение лица - этакий английский лорд на приеме, со снисхождением выслушивающий длинный монолог об отвратительной погоде. Но это в идеале... А на деле я рад, что мне удается хотя бы усидеть на месте и держать язык за зубами.
Антон неожиданно останавливается. Запускает пятерню во влажные вихри, вздыхает тяжело и обреченно и, резко развернувшись ко мне, выдает:
- Ты мне нравишься.
Да, неожиданно... Не с такой фразы, я думал, он начнет свое объяснение. Что это вообще за наглая лесть? Неужели Антон и правда надеется, что я сейчас хлопну его по плечу и скажу что-то наподобие "вау, круто, чувак! Это в корне меняет дело, можешь теперь всем трепаться о моей болезни, я ведь тебе нравлюсь". И что это вообще за слово такое - "нравишься"? Нравлюсь в роли кого? Как пока еще живое напоминание о детском соперничестве? Или, может, как самая забавная игрушка и смешная тема для разговоров с друзьями? Или нравлюсь в виде объекта для его самаритянских замашек? В общем, я не удовлетворен этой фразой ни капельки, но Миронов смотрит на меня взглядом побитой собаки и явно ждет ответа.
- М-м-м-м, ясно, - произношу я, хотя зубы сводит от нелепости этого диалога, да и всей ситуации в целом. Миронов, кажется, тоже не удовлетворен моим ответом: он еще смотрит на меня какое-то время так внимательно, будто пытается проникнуть под кожу. Возможно, ждет, что я произнесу еще хоть что-нибудь, но у меня на языке лишь одна дурацкая фраза - "сегодня погода плохая" - и я справедливо считаю, что лучше промолчать, чем сболтнуть такую глупость в данный момент. Вскоре Антон осознает, что мой краткий комментарий - все, что я могу ответить. С его губ срывается короткий, какой-то отчаянный смешок, он вновь нервным, резким движением расстрепывает волосы, на мгновение прикрывает глаза, а когда открывает, то я даже отшатываюсь - настолько болезненный и несчастный у него взгляд.
- Нет, это не то... я не с того начал, совсем-совсем не с того! Ты ничего не понимаешь...
- Не очень, честно говоря, - соглашаюсь я, виновато прикусываю губу. Напряженные последние дни дают о себе знать - мне уже совершенно не хочется долго его мучить. Пусть он просто правдоподобно соврет - ну, пожалуйста! А я, так и быть, сделаю вид, что поверил, и просто проглочу эту обиду. Но Антон, видимо, серьезно настроен на обстоятельную беседу - конечно, он же ничего не делает наполовину!
- Я попробую объяснить все. Только пообещай, что выслушаешь до конца и не будешь перебивать, даже если это будет казаться тебе странным или... неприятным.
- Ладно... - он пугает меня этими своими предупреждениями. Будто тот его разговор с Катей, случайно услышанный мною, - это всего лишь цветочки, а вот сейчас он как вывалит на меня все "ягодки"...
- Пообещай, - упрямо требует Антон.
- Обещаю, - покорно соглашаюсь я.
Миронов удовлетворенно кивает и ловко опускается просто на пол, усаживаясь по-турецки. Ковер под ним старый, коричнево-красный - идеальный цвет, чтобы скрыть кровавые пятна. А еще я, кажется, пару дней назад разлил здесь чай, и теперь мне боязно даже представить, какая палитра цветов будет красоваться на дорогих Мироновских джинсах, когда он поднимется. В общем, сам виноват, конечно! Нечего садиться, куда не просят, но все же неловко вышло...
Но тут Антон начинает говорить - медленно, спокойно, будто читая с листка - и я больше не думаю ни о коврах, ни о пятнах.
- Первая девушка у меня появилась в четырнадцать. Таня Кондратьева, на год старше училась, помнишь?
- Да... - говорю я и тут же замолкаю, поймав неодобрительный взгляд Антона. Видимо, вопрос риторический. И действительно - кто же не знает Таню? Красивая пустышка, которая на всех школьных концертах выплясывала что-то латиноамериканское: сальсу, самбу, румбу - черт его знает. Я бы, наверное, и не запомнил бы ее с первого раза с моей-то памятью, но посещение концертов в нашей школе было добровольно-принудительным, так что за долгие годы глупо хихикающая девица в цветастом платьице все же стала узнаваемой. Как-то вскользь я отмечаю, что у меня было более высокое мнение о вкусах Антона, но я быстро прогоняю эту мысль, сосредотачиваясь на его словах.
- Она не особо меня привлекала. Просто это был возраст такой, когда степень твоей крутости определяется уже не только тем, какая у тебя приставка и умеешь ли ты обращаться с мячом. Нужно было разговаривать о девчонках, рассказывать о каких-то мифических подвигах... - Антон хмыкает, переводит задумчивый взгляд на окно, за которым все еще моросит холодный дождь.
- А ты решил рассказывать о реальных? - вставляю я, хотя и обещал помалкивать. Антон зыркает на меня осуждающе этими своими кошачьими глазами, но потом улыбается - немного снисходительно, но все же необидно. Видимо, смиряется с моими неуместными вставками - что уж тут поделаешь, мне, конечно, любопытно послушать о его похождениях, но пока это настолько далеко от темы, ради которой мы здесь собственно и собрались, что я не могу удержаться от поторапливаний.
- Да, отгадал, - кивает Антон. - Фантазер из меня никудышный, так что мне было проще иметь официальную, так сказать, девушку. А ты что, не слышал ни разу сплетен о нас с Таней?
- От кого? - резонно замечаю я. - Со мной уж точно никто и ни о чем не сплетничал. Тем более вы с ней были в разных классах, так что даже случайно что-то увидеть я не мог.
- Действительно. В общем, мы начали встречаться. Мне завидовали все, а я чувствовал себя так, будто меня засунули в чужую, жутко тесную шкуру. Каждое утро я просыпался и думал, что все, вот сегодня точно разорву эти нелепые отношения и прекращу притворяться тем, кем не являюсь. Но всякий раз была причина отложить все на потом. Сейчас-то я понимаю, что мне просто было удобно в этом фарсе, а тогда я, конечно, оправдывал свое малодушие. А еще через три месяца мы переспали...
- Оу... - на этом мой словарный запас заканчивается. Нет, я подозреваю, что в нашем возрасте многие парни обсуждают своих девчонок и какие-то там интимные подробности, но Антону все же не стоит забывать, что в подобной теме я плохой собеседник. Да и вообще, решительно непонятно, к чему он клонит.
- Для нас обоих это было впервые, - не замечая моей неловкости, продолжает Антон. Хоть не смотрит на меня, вновь задумчиво рассматривая дождевые потеки на оконном стекле - и то спасибо! - Секс в таком возрасте - это чуть ли не обещание жениться. По крайней мере, Таня расценивала все именно так, стала назойливой. Отношения из удобных и ненавязчивых превратились в мучительные, муторные. Другой бы на моем месте распушил хвост, ходил павлином, всем своим видом демонстрируя, какой он крутой и взрослый. А мне тошно было...
- Может, она просто тебе не подходила, - робко замечаю я, разгоняя своим голосом тяжелую тишину. Мне невыносимо сейчас молчать, потому что подсознательно я чувствую, что каждое слово, сказанное Мироновым, - не случайно. И мне отчаянно хочется наконец-то добраться до сути.
- Не подходила... - горько хмыкает Антон. - Конечно, не подходила. Она ведь была не... - он поджимает губы, будто сказал что-то не то и быстро поправляется: - В общем, меня хватило еще на два месяца. Потом мы расстались. За следующие полгода у меня было еще несколько девушек. Ничего серьезного, просто попытки... Попытки, быть как все, хотеть того, что хотят все. А потом в классе появилась Катя...
- И ты влюбился, - ирония в моей фразе звучит отвратительно. Катя красивая, умная девушка. Под стать Антону. И раздражаться из-за их отношений - просто верх глупости. В конце концов, если кто-то подходит Идеальному принцу, то разве не Идеальная принцесса? Сладкая парочка...
- Кажется, я уже говорил, что мы только друзья, Кира? - Антон изгибает бровь и осуждающе покачивает головой. - Наши отношения исключительно дружеские: были, есть и, поверь мне, будут. И вот мы возвращаемся к тому, почему я позволил себе поделиться с ней информацией о тебе...
- Да, наконец-то, - за последние десять минут я успел расслабиться, то сейчас вновь ощущаю себя этаким ежиком - одно неправильное слово, и я свернусь в колючий клубок. На словах-то прощать намного проще, чем искренне, от души.
- Я еще в тот вечер сказал тебе, что она знает обо мне такие вещи, которые всем подряд не рассказывают. Она заслужила мое полное доверие, потому что много раз помогала и всегда держала язык за зубами. Я ручаюсь за нее, Кирилл. Она никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не расскажет о тебе. Мне просто был необходим совет, а Катя мой лучший друг...
- И она посоветовала тебе держаться от психованного спидозника как можно дальше, - хмыкаю я. - Знаешь, Антон, я даже ее не осуждаю, если так подумать. Она, как хороший друг, советует тебе только разумные вещи.
- Ты не понимаешь! - восклицает Антон. Он ловко поднимается на ноги и вновь принимается расхаживать по моей комнатке-клетушке. Ему здесь мало места или, может, ему сейчас тесно в собственном теле - настолько его распирает от той правды, которую он вроде бы и хочет, но в тоже время, кажется, боится мне поведать. - Она бы никогда - никогда, слышишь?! - не была бы против нашей дружбы. Она просто волнуется потому что... - он не договаривает, замолкает.
Мы напротив друг друга. Он смотрит в мои глаза, я тоже не решаюсь прервать зрительный контакт, потому мне чудится, будто так я могу слышать, как шумят мысли в его голове. Он сейчас на распутье, я знаю это наверняка. И либо он расскажет мне все до конца, либо просто ограничится банальным "извини". И, видит Бог, я уже не знаю, какой путь предпочтительнее. Я прощу его и так, уже простил. А вот правда... Она как всегда и манит, и пугает...
- Хочешь узнать, что еще обо мне знает Катя? - спрашивает Антон неожиданно. Он просит меня принять решение? Лучше бы ему сделать это самому...
- Ну, только если ты не убил кого-то! - я пытаюсь пошутить, но все это лишь сильнее накаляет обстановку. Антон остается серьезным и напряженным. Такое выражение лиц обычно у врачей, когда они говорят мне, что "все плохо" и времени осталось совсем чуть-чуть. И уж точно это не предвещает ничего хорошего.
- Нет, не убил.
Антон отрицательно качает головой, прижимается затылком к стене, несколько раз сжимает и разжимает руки в кулаки, закрывает глаза - ресницы дрожат часто-часто. Потом делает глубокий вдох, будто пытаясь на несколько минут запастись кислородом, и произносит:
- Катя первая узнала о том, что меня... меня... - Антон тяжело сглатывает. - Не привлекают особо девушки. Нет, я могу с ними встречаться и даже спать, но... В общем, она первая, с кем я поделился этой тайной. Она меня поняла и позже, когда у меня начались отношения с ее братом, много раз прикрывала.
Я молчу. Антон молчит. Тишина такая плотная, что я, наверное, сейчас могу ходить просто по воздуху. Мне все еще трудно поверить, что такой рассудительный и зрелый человек, как Антон Миронов любитель этих бородатых шуток про "голубых". И что, уже смеяться? Как-то не хватает какой-то кульминации, чего-то наподобие широко раскинутых в стороны рук, шумного притоптывания и громкого возгласа "эх, развел я тебя, дурачка!". Сцена выходит неполной, поэтому я, будто дрессированная собачонка, жду сигнала. Жду - и не получаю. Вместо этого Антон открывает глаза и смотрит на меня так горестно, что это окончательно сбивает меня с толку. Что. Черт возьми. Происходит?!
- Смешно, - выдавливаю я. Меня даже хватает на истеричный смешок, но Миронов, кажется, не оценивает моих стараний.
- Кирилл, скажи что-нибудь... - тихо просит он.
- Я и говорю... смешно. Ха-ха... Так ты расскажешь мне правду или забудем? Если хочешь, пошли на кухню и...
- Это правда. От первого и до последнего слова, - Антон стискивает зубы, под кожей явственно проступают желваки. Впервые вижу его таким - едва не на грани истерики.
- То есть... то есть ты хочешь сказать, что ты... гей? Боже, Миронов, серьезно? Да я скорее поверю, что ты с Луны свалился!
- Я не очень люблю ярлыки, Кирилл. Но если тебе так удобнее, то да. Гей, - он смотрит на меня с вызовом, весь напрягшись, будто готовый к удару. Потом отталкивается от стены, неуверенно, осторожно подходит ближе и теперь нависает передо мной. Мне так неуютно, но я все же продолжаю сидеть, вынужденный запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. - Скажи ты уже, в конце концов, хоть что-нибудь! Тебе противно, да?
- Противно? - переспрашиваю я, одновременно пытаясь прислушаться к собственным внутренним ощущениям. Наверное, если бы не болезнь, если бы у меня была хоть какая-то личная жизнь, то мое мнение обо всех нетрадиционных отношениях было бы более четким. Оно бы, просто напросто, было... А так... Есть и есть - никогда не задумывался, мнения не имею. Но это же Антон... И это все же меняет дело, заставляет меня отложить все эти размышления на потом. - Нет, не противно. Просто странно. Очень. Ты точно не шутишь?
- Точно.
- Ладно. Ничего страшного. Бывает, что уж тут... - я несу отборную чушь, но нужно же что-то говорить? Попробуй еще придумать достойный ответ на подобное заявление...
- Знаешь, почему я здесь? Почему для меня так важно, чтобы ты понял меня? - перебивает меня Антон, присаживаясь передо мной на корточки. Его дурацкая привычка менять тему и местонахождение определенно меня раздражает. Теперь я вынужден опустить взгляд; руки Миронова почти касаются моих коленей.
- М-м-м, выбиваешь себе уголок в рае потеплее? - вновь петросяню я. Наверное, стоит прекратить паясничать и по-доброму попросить Антона отложить какие-либо откровения на потом. Я и так ощущаю себя так, словно меня засыпали огромной кучей чего-то, а я все еще не успел сориентироваться и понять - золото это или дерьмо. Куда мне еще? Но Антон - голос истины, мать его! - непреклонен. Он говорит, говорит, говорит, и с каждым словом, с каждой фразой, я все отчетливее понимаю, какой же мерзостью он меня заваливает.
- Потому что... С самого детства... Нравился мне... Соперничество было способом привлечь внимание... Я пытался отвлечься, не получалось... Всегда хотел быть рядом, помочь тебе... Нравишься... Люблю...
Кто-то загоняет мне гвоздь в затылок. Медленно, прокручивая, ввинчивает в мозг. Больно и смешно. Смешно и больно. Я и плачу, и смеюсь одновременно. Но все же смеюсь я больше, ведь вот она, наконец-то - КУЛЬМИНАЦИЯ! Всем шуткам шутка! Конечно, как я же запамятовал, что Антоша Миронов нихрена не делает наполовину. Неужто он мог уйти со сцены. в середине спектакля?! Не-е-ет, он добился драматизма, апофеоза! Рукоплескай, благодарный зритель!
- Кира... Кира, что такое? - он трясет меня. У меня останутся синяки от его пальцев. На моей коже. От его пальцев.
- Су-у-ука-а-а! - скулю, хриплю, реву и бью - наотмашь, вслепую, по его идеальному лицу. Что тебе, ублюдок, неймется?! За что же ты так со мной? За что?!
- Кирилл! - Антон кричит. Держит меня всего - руки, ноги, плечи. Я падаю с кровати, на этот грязный ковер, а он придавливает меня сверху, фиксирует, будто умалишенного.
- Ублюдок! Я тебя ненавижу-у-у! - выкрикиваю просто в его лицо, в янтарь этих лживых глаз. Слюна брызжет во все стороны, зубы скрипят, я выгибаюсь в пояснице до хруста, я пытаюсь ударить еще, но ничего не выходит. И тогда я просто плачу. Лежу под идеальным Принцем и реву, как ребенок. А потом скулю побитой собакой: - За что, Миронов, за что? Зачем?
- Дурак! Какой же ты дурак, Краев! - шипит Антон. Прижимается к моему лбу своим, и я зажмуриваюсь, чувствуя, как холодят виски слезы. До какого он дойдет предела? Сколько же можно меня унижать? - Не веришь мне, да? Думаешь, мне весело? Мне смешно?!
- Просто оставь меня в покое, - умоляю я. Неужели о многом прошу? Его дыхание щекочет губы, пульс на моих запястьях бьется в его ладони - вот же дожил!
Я не особо надеюсь, что Антон отпустит меня, поэтому когда он перекатывается, несколько мгновений мне требуется, чтобы сориентироваться. Я медленно сажусь, на ходу вытирая зареванные щеки. Меня всего колотит: зубы стучат друг о друга, на ноги встать я не рискну еще, наверное, несколько часов - настолько сильно дрожат колени.
- Дождь кончился, - говорит Антон.
- Ага, - соглашаюсь я. О чем нам говорить? Как вообще жить после такого?
- Не ушибся? - интересуется тихо, опасливо.
- Нормально все.
- У тебя хороший удар.
- М-м-м, - неопределенно выдавливаю я, скашивая глаза на Антона. На его скуле уже действительно наливается крупный синяк - значит, мой удар вслепую все же достиг цели.
- Прости... - тихо, виновато просит он. Я напрягаюсь. Вот сейчас Миронов признается, что все было ложью - от первого и до последнего слова. И что делать потом? Начинать весь разговор заново? Я просто не вынесу... - Мне не стоило так торопить события, нужно было дать тебе время свыкнуться с первой новостью. Но я не лгу. Я люблю тебя, Кирилл. Это ни к чему тебя не обязывает, просто мне важно было, чтобы ты знал.
- Прекрати... - на глаза снова наворачиваются слезы. - Уйти сейчас, пожалуйста. Я очень хочу спать.
- Кира...
- Пожалуйста!
Уйди, Миронов, дай мне зализать раны. Уйди - и никогда не возвращайся. Если это розыгрыш - ты же уже исполнил свою лучшую роль. А если правда, если бывают в мире такие ужасы, то мне просто жаль тебя... Ты запутался, Антон, а я не могу тебе помочь.
Он касается моей руки - коротко сжимает пальцы, гладит проступившую на запястье вену.
- Только не отталкивай меня, Кирилл. Позвони, когда... сможешь. Я просто хочу быть рядом. И больше ничего. Не закрывайся от меня, не сейчас, когда я открыл тебе душу. Пожалуйста...
Я ничего не отвечаю, и он уходит. Входная дверь хлопает, и я кое-как заползаю на кровать. Мэри лежит на подушке - молчаливая свидетельница разыгравшейся сцены. Я прижимаю ее к себе - ей-то не впервые впитывать мое отчаяние и слезы.
Антон неожиданно останавливается. Запускает пятерню во влажные вихри, вздыхает тяжело и обреченно и, резко развернувшись ко мне, выдает:
- Ты мне нравишься.
Да, неожиданно... Не с такой фразы, я думал, он начнет свое объяснение. Что это вообще за наглая лесть? Неужели Антон и правда надеется, что я сейчас хлопну его по плечу и скажу что-то наподобие "вау, круто, чувак! Это в корне меняет дело, можешь теперь всем трепаться о моей болезни, я ведь тебе нравлюсь". И что это вообще за слово такое - "нравишься"? Нравлюсь в роли кого? Как пока еще живое напоминание о детском соперничестве? Или, может, как самая забавная игрушка и смешная тема для разговоров с друзьями? Или нравлюсь в виде объекта для его самаритянских замашек? В общем, я не удовлетворен этой фразой ни капельки, но Миронов смотрит на меня взглядом побитой собаки и явно ждет ответа.
- М-м-м-м, ясно, - произношу я, хотя зубы сводит от нелепости этого диалога, да и всей ситуации в целом. Миронов, кажется, тоже не удовлетворен моим ответом: он еще смотрит на меня какое-то время так внимательно, будто пытается проникнуть под кожу. Возможно, ждет, что я произнесу еще хоть что-нибудь, но у меня на языке лишь одна дурацкая фраза - "сегодня погода плохая" - и я справедливо считаю, что лучше промолчать, чем сболтнуть такую глупость в данный момент. Вскоре Антон осознает, что мой краткий комментарий - все, что я могу ответить. С его губ срывается короткий, какой-то отчаянный смешок, он вновь нервным, резким движением расстрепывает волосы, на мгновение прикрывает глаза, а когда открывает, то я даже отшатываюсь - настолько болезненный и несчастный у него взгляд.
- Нет, это не то... я не с того начал, совсем-совсем не с того! Ты ничего не понимаешь...
- Не очень, честно говоря, - соглашаюсь я, виновато прикусываю губу. Напряженные последние дни дают о себе знать - мне уже совершенно не хочется долго его мучить. Пусть он просто правдоподобно соврет - ну, пожалуйста! А я, так и быть, сделаю вид, что поверил, и просто проглочу эту обиду. Но Антон, видимо, серьезно настроен на обстоятельную беседу - конечно, он же ничего не делает наполовину!
- Я попробую объяснить все. Только пообещай, что выслушаешь до конца и не будешь перебивать, даже если это будет казаться тебе странным или... неприятным.
- Ладно... - он пугает меня этими своими предупреждениями. Будто тот его разговор с Катей, случайно услышанный мною, - это всего лишь цветочки, а вот сейчас он как вывалит на меня все "ягодки"...
- Пообещай, - упрямо требует Антон.
- Обещаю, - покорно соглашаюсь я.
Миронов удовлетворенно кивает и ловко опускается просто на пол, усаживаясь по-турецки. Ковер под ним старый, коричнево-красный - идеальный цвет, чтобы скрыть кровавые пятна. А еще я, кажется, пару дней назад разлил здесь чай, и теперь мне боязно даже представить, какая палитра цветов будет красоваться на дорогих Мироновских джинсах, когда он поднимется. В общем, сам виноват, конечно! Нечего садиться, куда не просят, но все же неловко вышло...
Но тут Антон начинает говорить - медленно, спокойно, будто читая с листка - и я больше не думаю ни о коврах, ни о пятнах.
- Первая девушка у меня появилась в четырнадцать. Таня Кондратьева, на год старше училась, помнишь?
- Да... - говорю я и тут же замолкаю, поймав неодобрительный взгляд Антона. Видимо, вопрос риторический. И действительно - кто же не знает Таню? Красивая пустышка, которая на всех школьных концертах выплясывала что-то латиноамериканское: сальсу, самбу, румбу - черт его знает. Я бы, наверное, и не запомнил бы ее с первого раза с моей-то памятью, но посещение концертов в нашей школе было добровольно-принудительным, так что за долгие годы глупо хихикающая девица в цветастом платьице все же стала узнаваемой. Как-то вскользь я отмечаю, что у меня было более высокое мнение о вкусах Антона, но я быстро прогоняю эту мысль, сосредотачиваясь на его словах.
- Она не особо меня привлекала. Просто это был возраст такой, когда степень твоей крутости определяется уже не только тем, какая у тебя приставка и умеешь ли ты обращаться с мячом. Нужно было разговаривать о девчонках, рассказывать о каких-то мифических подвигах... - Антон хмыкает, переводит задумчивый взгляд на окно, за которым все еще моросит холодный дождь.
- А ты решил рассказывать о реальных? - вставляю я, хотя и обещал помалкивать. Антон зыркает на меня осуждающе этими своими кошачьими глазами, но потом улыбается - немного снисходительно, но все же необидно. Видимо, смиряется с моими неуместными вставками - что уж тут поделаешь, мне, конечно, любопытно послушать о его похождениях, но пока это настолько далеко от темы, ради которой мы здесь собственно и собрались, что я не могу удержаться от поторапливаний.
- Да, отгадал, - кивает Антон. - Фантазер из меня никудышный, так что мне было проще иметь официальную, так сказать, девушку. А ты что, не слышал ни разу сплетен о нас с Таней?
- От кого? - резонно замечаю я. - Со мной уж точно никто и ни о чем не сплетничал. Тем более вы с ней были в разных классах, так что даже случайно что-то увидеть я не мог.
- Действительно. В общем, мы начали встречаться. Мне завидовали все, а я чувствовал себя так, будто меня засунули в чужую, жутко тесную шкуру. Каждое утро я просыпался и думал, что все, вот сегодня точно разорву эти нелепые отношения и прекращу притворяться тем, кем не являюсь. Но всякий раз была причина отложить все на потом. Сейчас-то я понимаю, что мне просто было удобно в этом фарсе, а тогда я, конечно, оправдывал свое малодушие. А еще через три месяца мы переспали...
- Оу... - на этом мой словарный запас заканчивается. Нет, я подозреваю, что в нашем возрасте многие парни обсуждают своих девчонок и какие-то там интимные подробности, но Антону все же не стоит забывать, что в подобной теме я плохой собеседник. Да и вообще, решительно непонятно, к чему он клонит.
- Для нас обоих это было впервые, - не замечая моей неловкости, продолжает Антон. Хоть не смотрит на меня, вновь задумчиво рассматривая дождевые потеки на оконном стекле - и то спасибо! - Секс в таком возрасте - это чуть ли не обещание жениться. По крайней мере, Таня расценивала все именно так, стала назойливой. Отношения из удобных и ненавязчивых превратились в мучительные, муторные. Другой бы на моем месте распушил хвост, ходил павлином, всем своим видом демонстрируя, какой он крутой и взрослый. А мне тошно было...
- Может, она просто тебе не подходила, - робко замечаю я, разгоняя своим голосом тяжелую тишину. Мне невыносимо сейчас молчать, потому что подсознательно я чувствую, что каждое слово, сказанное Мироновым, - не случайно. И мне отчаянно хочется наконец-то добраться до сути.
- Не подходила... - горько хмыкает Антон. - Конечно, не подходила. Она ведь была не... - он поджимает губы, будто сказал что-то не то и быстро поправляется: - В общем, меня хватило еще на два месяца. Потом мы расстались. За следующие полгода у меня было еще несколько девушек. Ничего серьезного, просто попытки... Попытки, быть как все, хотеть того, что хотят все. А потом в классе появилась Катя...
- И ты влюбился, - ирония в моей фразе звучит отвратительно. Катя красивая, умная девушка. Под стать Антону. И раздражаться из-за их отношений - просто верх глупости. В конце концов, если кто-то подходит Идеальному принцу, то разве не Идеальная принцесса? Сладкая парочка...
- Кажется, я уже говорил, что мы только друзья, Кира? - Антон изгибает бровь и осуждающе покачивает головой. - Наши отношения исключительно дружеские: были, есть и, поверь мне, будут. И вот мы возвращаемся к тому, почему я позволил себе поделиться с ней информацией о тебе...
- Да, наконец-то, - за последние десять минут я успел расслабиться, то сейчас вновь ощущаю себя этаким ежиком - одно неправильное слово, и я свернусь в колючий клубок. На словах-то прощать намного проще, чем искренне, от души.
- Я еще в тот вечер сказал тебе, что она знает обо мне такие вещи, которые всем подряд не рассказывают. Она заслужила мое полное доверие, потому что много раз помогала и всегда держала язык за зубами. Я ручаюсь за нее, Кирилл. Она никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не расскажет о тебе. Мне просто был необходим совет, а Катя мой лучший друг...
- И она посоветовала тебе держаться от психованного спидозника как можно дальше, - хмыкаю я. - Знаешь, Антон, я даже ее не осуждаю, если так подумать. Она, как хороший друг, советует тебе только разумные вещи.
- Ты не понимаешь! - восклицает Антон. Он ловко поднимается на ноги и вновь принимается расхаживать по моей комнатке-клетушке. Ему здесь мало места или, может, ему сейчас тесно в собственном теле - настолько его распирает от той правды, которую он вроде бы и хочет, но в тоже время, кажется, боится мне поведать. - Она бы никогда - никогда, слышишь?! - не была бы против нашей дружбы. Она просто волнуется потому что... - он не договаривает, замолкает.
Мы напротив друг друга. Он смотрит в мои глаза, я тоже не решаюсь прервать зрительный контакт, потому мне чудится, будто так я могу слышать, как шумят мысли в его голове. Он сейчас на распутье, я знаю это наверняка. И либо он расскажет мне все до конца, либо просто ограничится банальным "извини". И, видит Бог, я уже не знаю, какой путь предпочтительнее. Я прощу его и так, уже простил. А вот правда... Она как всегда и манит, и пугает...
- Хочешь узнать, что еще обо мне знает Катя? - спрашивает Антон неожиданно. Он просит меня принять решение? Лучше бы ему сделать это самому...
- Ну, только если ты не убил кого-то! - я пытаюсь пошутить, но все это лишь сильнее накаляет обстановку. Антон остается серьезным и напряженным. Такое выражение лиц обычно у врачей, когда они говорят мне, что "все плохо" и времени осталось совсем чуть-чуть. И уж точно это не предвещает ничего хорошего.
- Нет, не убил.
Антон отрицательно качает головой, прижимается затылком к стене, несколько раз сжимает и разжимает руки в кулаки, закрывает глаза - ресницы дрожат часто-часто. Потом делает глубокий вдох, будто пытаясь на несколько минут запастись кислородом, и произносит:
- Катя первая узнала о том, что меня... меня... - Антон тяжело сглатывает. - Не привлекают особо девушки. Нет, я могу с ними встречаться и даже спать, но... В общем, она первая, с кем я поделился этой тайной. Она меня поняла и позже, когда у меня начались отношения с ее братом, много раз прикрывала.
Я молчу. Антон молчит. Тишина такая плотная, что я, наверное, сейчас могу ходить просто по воздуху. Мне все еще трудно поверить, что такой рассудительный и зрелый человек, как Антон Миронов любитель этих бородатых шуток про "голубых". И что, уже смеяться? Как-то не хватает какой-то кульминации, чего-то наподобие широко раскинутых в стороны рук, шумного притоптывания и громкого возгласа "эх, развел я тебя, дурачка!". Сцена выходит неполной, поэтому я, будто дрессированная собачонка, жду сигнала. Жду - и не получаю. Вместо этого Антон открывает глаза и смотрит на меня так горестно, что это окончательно сбивает меня с толку. Что. Черт возьми. Происходит?!
- Смешно, - выдавливаю я. Меня даже хватает на истеричный смешок, но Миронов, кажется, не оценивает моих стараний.
- Кирилл, скажи что-нибудь... - тихо просит он.
- Я и говорю... смешно. Ха-ха... Так ты расскажешь мне правду или забудем? Если хочешь, пошли на кухню и...
- Это правда. От первого и до последнего слова, - Антон стискивает зубы, под кожей явственно проступают желваки. Впервые вижу его таким - едва не на грани истерики.
- То есть... то есть ты хочешь сказать, что ты... гей? Боже, Миронов, серьезно? Да я скорее поверю, что ты с Луны свалился!
- Я не очень люблю ярлыки, Кирилл. Но если тебе так удобнее, то да. Гей, - он смотрит на меня с вызовом, весь напрягшись, будто готовый к удару. Потом отталкивается от стены, неуверенно, осторожно подходит ближе и теперь нависает передо мной. Мне так неуютно, но я все же продолжаю сидеть, вынужденный запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. - Скажи ты уже, в конце концов, хоть что-нибудь! Тебе противно, да?
- Противно? - переспрашиваю я, одновременно пытаясь прислушаться к собственным внутренним ощущениям. Наверное, если бы не болезнь, если бы у меня была хоть какая-то личная жизнь, то мое мнение обо всех нетрадиционных отношениях было бы более четким. Оно бы, просто напросто, было... А так... Есть и есть - никогда не задумывался, мнения не имею. Но это же Антон... И это все же меняет дело, заставляет меня отложить все эти размышления на потом. - Нет, не противно. Просто странно. Очень. Ты точно не шутишь?
- Точно.
- Ладно. Ничего страшного. Бывает, что уж тут... - я несу отборную чушь, но нужно же что-то говорить? Попробуй еще придумать достойный ответ на подобное заявление...
- Знаешь, почему я здесь? Почему для меня так важно, чтобы ты понял меня? - перебивает меня Антон, присаживаясь передо мной на корточки. Его дурацкая привычка менять тему и местонахождение определенно меня раздражает. Теперь я вынужден опустить взгляд; руки Миронова почти касаются моих коленей.
- М-м-м, выбиваешь себе уголок в рае потеплее? - вновь петросяню я. Наверное, стоит прекратить паясничать и по-доброму попросить Антона отложить какие-либо откровения на потом. Я и так ощущаю себя так, словно меня засыпали огромной кучей чего-то, а я все еще не успел сориентироваться и понять - золото это или дерьмо. Куда мне еще? Но Антон - голос истины, мать его! - непреклонен. Он говорит, говорит, говорит, и с каждым словом, с каждой фразой, я все отчетливее понимаю, какой же мерзостью он меня заваливает.
- Потому что... С самого детства... Нравился мне... Соперничество было способом привлечь внимание... Я пытался отвлечься, не получалось... Всегда хотел быть рядом, помочь тебе... Нравишься... Люблю...
Кто-то загоняет мне гвоздь в затылок. Медленно, прокручивая, ввинчивает в мозг. Больно и смешно. Смешно и больно. Я и плачу, и смеюсь одновременно. Но все же смеюсь я больше, ведь вот она, наконец-то - КУЛЬМИНАЦИЯ! Всем шуткам шутка! Конечно, как я же запамятовал, что Антоша Миронов нихрена не делает наполовину. Неужто он мог уйти со сцены. в середине спектакля?! Не-е-ет, он добился драматизма, апофеоза! Рукоплескай, благодарный зритель!
- Кира... Кира, что такое? - он трясет меня. У меня останутся синяки от его пальцев. На моей коже. От его пальцев.
- Су-у-ука-а-а! - скулю, хриплю, реву и бью - наотмашь, вслепую, по его идеальному лицу. Что тебе, ублюдок, неймется?! За что же ты так со мной? За что?!
- Кирилл! - Антон кричит. Держит меня всего - руки, ноги, плечи. Я падаю с кровати, на этот грязный ковер, а он придавливает меня сверху, фиксирует, будто умалишенного.
- Ублюдок! Я тебя ненавижу-у-у! - выкрикиваю просто в его лицо, в янтарь этих лживых глаз. Слюна брызжет во все стороны, зубы скрипят, я выгибаюсь в пояснице до хруста, я пытаюсь ударить еще, но ничего не выходит. И тогда я просто плачу. Лежу под идеальным Принцем и реву, как ребенок. А потом скулю побитой собакой: - За что, Миронов, за что? Зачем?
- Дурак! Какой же ты дурак, Краев! - шипит Антон. Прижимается к моему лбу своим, и я зажмуриваюсь, чувствуя, как холодят виски слезы. До какого он дойдет предела? Сколько же можно меня унижать? - Не веришь мне, да? Думаешь, мне весело? Мне смешно?!
- Просто оставь меня в покое, - умоляю я. Неужели о многом прошу? Его дыхание щекочет губы, пульс на моих запястьях бьется в его ладони - вот же дожил!
Я не особо надеюсь, что Антон отпустит меня, поэтому когда он перекатывается, несколько мгновений мне требуется, чтобы сориентироваться. Я медленно сажусь, на ходу вытирая зареванные щеки. Меня всего колотит: зубы стучат друг о друга, на ноги встать я не рискну еще, наверное, несколько часов - настолько сильно дрожат колени.
- Дождь кончился, - говорит Антон.
- Ага, - соглашаюсь я. О чем нам говорить? Как вообще жить после такого?
- Не ушибся? - интересуется тихо, опасливо.
- Нормально все.
- У тебя хороший удар.
- М-м-м, - неопределенно выдавливаю я, скашивая глаза на Антона. На его скуле уже действительно наливается крупный синяк - значит, мой удар вслепую все же достиг цели.
- Прости... - тихо, виновато просит он. Я напрягаюсь. Вот сейчас Миронов признается, что все было ложью - от первого и до последнего слова. И что делать потом? Начинать весь разговор заново? Я просто не вынесу... - Мне не стоило так торопить события, нужно было дать тебе время свыкнуться с первой новостью. Но я не лгу. Я люблю тебя, Кирилл. Это ни к чему тебя не обязывает, просто мне важно было, чтобы ты знал.
- Прекрати... - на глаза снова наворачиваются слезы. - Уйти сейчас, пожалуйста. Я очень хочу спать.
- Кира...
- Пожалуйста!
Уйди, Миронов, дай мне зализать раны. Уйди - и никогда не возвращайся. Если это розыгрыш - ты же уже исполнил свою лучшую роль. А если правда, если бывают в мире такие ужасы, то мне просто жаль тебя... Ты запутался, Антон, а я не могу тебе помочь.
Он касается моей руки - коротко сжимает пальцы, гладит проступившую на запястье вену.
- Только не отталкивай меня, Кирилл. Позвони, когда... сможешь. Я просто хочу быть рядом. И больше ничего. Не закрывайся от меня, не сейчас, когда я открыл тебе душу. Пожалуйста...
Я ничего не отвечаю, и он уходит. Входная дверь хлопает, и я кое-как заползаю на кровать. Мэри лежит на подушке - молчаливая свидетельница разыгравшейся сцены. Я прижимаю ее к себе - ей-то не впервые впитывать мое отчаяние и слезы.
-
-
24.08.2014 в 15:57Замечательно! Превосходно! Чувства, движения такие живые, что их не считываешь, а сразу рисуешь картинку. Стоит ли говорить, что моя эмоцианальная стабильность пошатнулась.
Вы очень четко и точно описываете все мысли, проскакивающие в голове главных героев.
Огромное спасибо.
-
-
13.02.2024 в 01:48Хотел бы поделиться с вами своим свежим опытом поиска качественного автосервиса в Оренбурге. После нескольких разочарований, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife56.
Что мне особенно понравилось в AutoLife, так это мастерство специалистов каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только быстро и эффективно решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили компетентные советы по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько сложно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете достойный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают ежедневно с 10:00 до 20:00, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется ценным для кого-то из вас. Буду рад знать вашу реакцию, если решите воспользоваться услугами AutoLife.
Ремонт автоэлектрики в Оренбурге
Перечень ссылок
Вашему вниманию указываем надёжный автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Открытие: лучший в городе автосервис в Оренбурге - AutoLife56 Вашему вниманию представляем лучший автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Откройте для себя о автосервисе AutoLife: почему стоит выбрать нас в обслуживании автомобилях в Оренбурге Не забывайте: АвтоЛайф — ваш надежный партнер в мире авторемонта в Оренбурге cf1413e
-
-
20.02.2024 в 19:08eroscenu.ru/?page=27212
eroscenu.ru/?page=48302
eroscenu.ru/?page=11133
eroscenu.ru/?page=15334
eroscenu.ru/?page=14756
eroscenu.ru/?page=7390
eroscenu.ru/?page=27808
eroscenu.ru/?page=26897
eroscenu.ru/?page=23607
eroscenu.ru/?page=7347
eroscenu.ru/?page=8801
eroscenu.ru/?page=1338
eroscenu.ru/?page=10333
eroscenu.ru/?page=49273
eroscenu.ru/?page=38365
eroscenu.ru/?page=41162
eroscenu.ru/?page=31146
eroscenu.ru/?page=20165
eroscenu.ru/?page=18708
eroscenu.ru/?page=31031
кинематографические ссылки музыкальные ссылки спортивные ссылки эксклюзивные ссылки нужные ссылки научно-популярные ссылки рекомендованные ссылки социальные ссылки обучающие ссылки эксклюзивные ссылки f1413ee