Каждый человек сумасшедший. Вся суть в том, насколько далеко находятся ваши палаты..
Авиан смотрел на конверт так, словно это ядовитая змея. Он уже не первый раз протягивал к нему руку и вновь отдергивал. Теперь он уже жалел, что они с Натаниэлем отказались узнать результаты экспертизы в кабинете врача. Тогда казалось, что лучше вскрыть конверт в знакомой обстановке, наедине с Натаниэлем, не вмешивая в личное пожилого доктора. Сейчас Авиан уже не был в этом так уверен...
По дороге домой они с Натаниэлем еще пытались поддерживать непринужденный разговор, хотя получалось не слишком хорошо. Все равно они оба то и дело бросали взгляд в зеркало, которое отображало конверт, лежащий на заднем сидении. В такие моменты, бывало, они замолкали, а потом не могли вспомнить, на чем же прервали разговор. В квартире же сил на беседу не осталось и вовсе; напряжение на маленькой кухне достигло такого предела, что воздух, казалось, можно было бы разрезать ножом.
Стоило отдать должное Натаниэлю - он не торопил. Ни словом, ни взглядом, ни единным движением не выдал своего нетерпения, хотя Авиану от этого легче не становилось. Он все равно чувствовал, что равнодушие это и холодность - напускные, а на самом деле в Натаниэле разыгралась буря похлеще, чем в нем самом. В конце концов, Авиану не грозило потерять сегодня надежду.
И он решился. Взял конверт, повертел его в руках, провел кончиками пальцев по синей эмблеме клиники и наконец-то открыл. Внутри оказался один-единственный листок, испещренный мелкими буквами. Господи, о чем там можно писать? Реквизиты, какие-то малопонятные медицинские термины - все это Авиан пропустил. А потом наконец-то наткнулся на необходимую строку; сердце испуганно дернулось в груди, а потом будто бы провалилось в пятки.
"Результат отрицательный".
- Авиан, - все же позвал его Натаниэль. Он ведь тоже так долго ждал, и надежда в его глазах все еще теплилась. Ровно до того мгновения, когда Авиан, прикусив губу, взглянул на него. Взгляд этот оказался красноречивее, чем все слова, потому что Натаниэль как-то сразу обмяк и пожал плечами. Истинно говорят: нет ничего страшнее неизвестности.
- Мне... жаль.
Ох, что за глупость! Авиан досадливо поморщился, презирая себя за эти банальные, ничего не значащие фразы. Ему не было жаль. Это было облегчение - в первое, короткое мгновение, а потом все возрастающая тоска и еще нелогичное чувство вины. Он ведь предупреждал Натаниэля, что шансы минимальны и не просил того проводить столько времени с Элианом.
Натаниэль ничего не ответил. Только криво усмехнулся, выражая их общее мнение об этой неудачной фразе.
- Будешь чай?
Да уж, сегодня Авиан явно стремился побить все рекорды по произнесенным глупостям. Краска бросилась в лицо, и он, не ожидая ответа, бросился к кухонному шкафу. Достал чашки, сахарницу, но тут все вокруг начало расплываться перед глазами. Авиан ухватился за тумбочку, глубоко вздохнул - не хватало только в обморок грохнуться! И отчего? Отчего, дурак такой окаянный?! Плясать надо, что на сына никто претендовать не будет! Радоваться! Но не выходило...
Авиан привык - сильнее, чем предполагал. Он так неосторожно впустил в свою жизнь человека, для которого там не оказалось законного места, и теперь страдал и оттого, что предвидел переживания Элиана, и оттого, что сам пережилал разлуку. Натаниэль все еще был на кухне, но в жизни Авиана его больше не было.
- А с тобой-то что, глупый? - за своими тревогами Авиан и не заметил, как Натаниэль оказался рядом, за спиной. Авиан резко обернулся и тут же отчаянно пожалел об этом: теперь он оказался зажат между плитой и телом Натаниэля. - Разве ты не рад?
- А должен? - прошептал Авиан, опуская взгляд на ровный ряд мелких пуговиц на рубашке Натаниэля. - Элиан будет расстроен.
- Если ты позволишь, то я...
- Нет! - вскинув взгляд на напряженное лицо Натаниэля, перебил Авиан. Он бы и хотел, чтобы все было, как прежде, но результат экспертизы, сиротливо лежащий на столе, перечеркнул всё. - Рано или поздно у тебя появится пара и дети.
- Авиан!
- Не перебивай. У тебя будут родные дети, а Элиан будет страдать сильнее, чем если ты исчезнешь из его жизни сейчас. Уходи... Ну, пожалуйста, уходи.
И, вопреки своим словам, он крепко вцепился в рубашку Натаниэлю, уткнулся лбом ему в плечо. Если в последний раз, то можно же позволить себе небольшую слабость? Горячая ладонь легла ему между лопаток, привлекая еще ближе - так, что кости хрустнули и дышать стало почти невозможно. И как же это было хорошо!
Через какое-то время утешающие объятия стали другими, будто по телу с головы до самых пяток прошел электрический разряд. Авиан даже не пытался анализировать, почему так происходило. Видимо, это судьба у них с Натаниэлем была такая, злой рок, чтобы притяжение между ними вспыхивало в худшие моменты жизни. Если бы Натаниэль оказался отцом Элиана, то сейчас они бы сидели за столом, обсуждали сына, строили планы - и вроде бы совместные, и в то же время не ограничивающие свободы. А так... Натаниэль был воспоминанием прошлого, наваждением настоящего и никем в будущем. И именно оттого, что Авиан сейчас прощался с ним, закрывал перед ним дверь в свою жизнь и жизнь Элиана, он стал таким невообразимо смелым. Ведь сколько храбрости нужно было ему, чтобы запустить вмиг повлажневшие ладони под рубашку Натаниэля, коснуться горячей кожи! Тот даже не вздрогнул, будто не удивился, ждал. А потом отстранился, обхватил Авиана за подбородок, вынуждая поднять голову, встретиться со взглядом ясных, внимательных глаз. Что видел Натаниэль перед собой? Испуганного мальчишку, который пялился на него, словно кролик на удава? Зарвавшуюся малолетку, вообразившую себе невесть что? Жалкое убожество, которое когда-то в его объятия толкнула мучительная течка, а теперь - еще более мучительное одиночество? Но не было в его взгляде ни жалости, ни злости, ни презрения. А что было? Господи, что же это такое было между ними?! Ведь точно не любовь, Авиан не был настолько молод и глуп, чтобы обманываться. Любил он родителей и братьев, больше жизни любил сына и любил Далиана, который был родным не по крови, но по душе. А Натаниэль... Его Авиан порой ненавидел, иногда восхищался, опасался, бывало, что скучал по нему и был почти счастлив в его компании. Но не любил его и не был любим им.
Было ли это важно для них? Наверное, не в этот день, потому что Натаниэль наконец-то перестал изучать лицо Авиана и поцеловал его. А тот измученно всхлипнул, вцепился в Натаниэля будто утопающий в последнюю соломинку. Какой же это был поцелуй! И знакомство, и прощание одновременно. И жадный, и нежный - такой же разный, как и они сами, как и путаница отношений между ними. И как сладко, как хорошо было уступить, выбросить все мысли из головы, не сомневаться, не оглядываться на чье-либо мнение.
Когда воздуха стало не хватать, Авиан отстранился, облизал покрасневшие губы и, не говоря ни слова, обхватил ладонь Натаниэля обеими руками и повел к спальне. Только там на него накатили сомнения. Не потому, что он спал на этой кровати с сыном и боялся ее осквернить - прошло уже то время, когда он считал взаимную близость между двумя взрослыми людьми чем-то постыдным. Нет, не в этом было дело, а в том, что он вновь вдруг почувствовал себя неопытным и нескладным подростком и стал на мгновение вновь уязвимым. Натаниэль ощутил его неуверенность, обнял, сцепляя пальцы в замок на его животе и зашептал в ухо, обдавая кожу горячим дыханием.
- Ты красивый, Авиан Лайер.
Намеренно или случайно Натаниэль употребил его старую фамилию, Авиан не знал. Но исправлять не стал - не сейчас, когда колени мелко дрожали и голова шла кругом.
- Красивый и храбрый, - продолжал Натаниэль. - Тогда, в тюрьме я был так не прав...
- Нет! - перебил Авиан, накрывая руки Натаниэля своими. - Не сейчас, я прошу. Помоги мне, пожалуйста, - и красноречиво повел бедрами.
Натаниэль шумно втянул воздух, руки его сжались на животе Авиана до боли - его самообладание дало громадную трещину. Авиан был готов, что сейчас он просто повалит его на кровать и возьмет, покроет, точно так же, как в тюрьме. Он был готов и ждал этого - и синяков, и меток по всему телу, и грубых, скупых ласк.
Но Натаниэль оказался совсем другим. Ему удалось усмирить ту звериную натуру, которая, Авиан знал, была в нем.
- Страшно?
- Нет, я же храбрый. Ты сказал, - ответил Авиан. Чувствовал ли он себя действительно таким? Уж лучше об этом не думать...
Натаниэль хмыкнул у него за спиной и потянул футболку Авиана вверх. В комнате было тепло, но он все равно поежился, чувствуя спиной гладкую ткань рубашки и жар ладоней Натаниэля на своем животе. Слишком острым оказался контраст. Потом вжикнула молния на джинсах и с того мгновения Авиан помнил лишь яркие вспышки, в остальное время будто бы выпадая из реальности.
Помнил, как лежал на животе - простынь под ним промокла от пота, а позже от смазки и спермы. И Авиан цеплялся за нее влажными пальцами и, кажется, даже вгрызался в нее зубами, пока Натаниэль языком чертил дорожку по его позвонкам. Он тогда не упустил ни единого, и Авиан хрипел, и стонал, и сыпал проклятиями, сгорая от нетерпения. Боги, да он ведь даже не тек! И откуда взялся этот изнуряющий голод? Авиану казалось, что даже во время течки с ним такого не бывало.
А как бесстыдно он стонал, когда Натаниэль трахал его сначала пальцами, а потом и языком! Как вертел задницей, подставляясь под каждое движение, как жалобно скулил, когда Натаниэль, словно издеваясь, останавливался за мгновение до того, как он уже готов был кончить!
Авиан помнил, как умолял, позабыв о стыде, и как полноценно, правильно чувствовал себя, когда Натаниэль наконец-то взял его. В первые мгновения это было больно. Крупный член растягивал неподатливые мышцы, и Авиан то кусал губы, то раскрывал рот в беззвучном крике. Натаниэль шептал ему что-то бессвязное, слизывал капельки пота с его шеи и плеч, а потом, почувствовав что Авиан наконец-то расслабился, уступил, задвигался внутри. Не так, как в тюрьме, а медленно, то почти полностью выскользая из его тела, оставляя внутри лишь побагровевшую от прилившей крови головку, то проникая до соприкосновения влажных бедер.
И вскоре Авиан не выдержал: сам поддался навстречу, сжал мышцы и мстительно улыбнулся, когда услышал утробное рычание за спиной.
- Провоцируешь? - прохрипел Натаниэль, зарываясь во взмокшие пряди у Авиана на затылке.
- Стимулирую, - выдохнул тот и в следующую секунду едва не врезался лбом в спинку кровати. Натаниэль ощутимо прикусил его за загривок и толкнулся вновь - мощно и размеренно. Вскоре Авиан мог только хрипеть на одной ноте, прижатый сверху горячим телом. Кровать жалко скрипела, и Авиан еще успел подумать, что теперь не сможет смотреть в глаза соседям, прежде, чем он излился на измятые простыни. Натаниэль еще несколько раз двинулся в судорожно сжимавшемся отверстии, и вытащил член за мгновение до того, как на нем начал набухать узел. Авиан почувствовал, как на поясницу и ягодицы упали тяжелые капли спермы, но не был в состоянии пошевелиться. Он чувствовал себя уставшим и почти счастливым. Если бы еще удавалось не думать, остатьсяв этом мгновении - и счастье его было бы безграничным.
Натаниэль сам обтер Авиана уголком простыни, а потом, разведя ему ягодицы, огладил припухшую, все еще открытую дырку. Авиан нервно поежился и спрятал зардевшееся лицо в подушке. К счастью, Натаниэль вскоре прекратил этот смущающий осмотр и лег рядом, привлекая его к себе.
- Мы уронили твоего медведя, - сонно пробормотал Натаниэль.
- Пускай, - прошептал Авиан, несмело отвечая на объятия. На него вдруг накатила такая робость, и он старательно прятал взгляд, боясь, что увидит в глазах Натаниэля снисхождение, а то и хуже - отвращение. И тот, кажется, почувствовал его состояние, потому что слегка отодвинулся и мягко позвал:
- Авиан. Посмотри на меня. Ну же, - не дождавшись реакции, Натаниэль обхватил Авиана двумя пальцами за подбородок, вынуждая запрокинуть голову, посмотреть глаза в глаза. - Надумал себе что-то, да? Я сам виноват, понимаю. В тюрьме...
- Не надо, - взмолился Авиан. - Не вороши прошлое, оно и так не отпускает меня. Я не жалею. Я хотел этого. Тебя хотел. Надеюсь только, что и ты не жалеешь...
Натаниэль не стал отвечать на это, а просто поцеловал в искусанные губы - и этого уверения было более, чем достаточно. Действия действительно говорили гораздо больше слов.
- Скоро мой папа привезет Элиана, - уже на грани сна и яви пробормотал Авиан. И эти слова, будто ушат ледяной воды, вернули их обоих из волшебной неги в неприглядную реальность. Натаниэль напрягся, мышцы под пальцами Авиана будто закаменели, а голубые глаза вновь глядели холодно и равнодушно.
- Ты намекаешь, что мне пора.
Не вопрос - утверждение. Авиан пожал плечами и, стыдливо прикрывшись простыней, выскользнул из кровати. Джинсы нашлись в углу комнаты, а вот куда запропастились трусы он так и не понял. Не лазить же по полу на четвереньках под колючим, изучающим взглядом Натаниэля? Пускай у него было больше партнеров, чем у многих омег, но раскрепощенным его это так и не сделало. Сейчас, когда возбуждение схлынуло, он чувствовал себя неуклюжим и угловатым, словно подросток. И натягивать на голое тело джинсы оказалось еще тем испытанием. Зато Натаниэль вполне насладился - ни на мгновение не отвернулся, сволочь!
- Ты понимаешь, что так будет лучше.
- Честно? Не понимаю, - отрицательно покачал головой Натаниэль. - Я люблю Элиана. Я хочу его видеть, участвовать в его жизни. Почему ты против?
- Да потому что это невозможно объяснить, Натаниэль! Представь, что у тебя появится кто-то? Что ты скажешь, как обоснуешь свое участие в жизни не родного ребенка? Или у меня...
- У тебя что кто-то есть? - нахмурился Натаниэль.
- Ага, конечно, - закатил глаза Авиан. - Я же омега. С кем-то встречаюсь, с тобой трахаюсь. А что, удобно!
- Я не это имел в виду, - произнес Натаниэль и, сделав молниеносный рывок, схватил Авиана за запястье и дернул на себя.
- Пусти! - потребовал Авиан, впрочем не слишком уверенно.
- Нет, - отказал Натаниэль и, уложив его на себя сверху, погладил по спине. Потом поцеловал в подбородок, щеку. - Будь со мной.
Авиан ощутил, как по спине бегут крупные мурашки, а где-то в груди щемит одновременно и тоскливо, и радостно.
- Но я не люблю тебя, - прошептал Авиан, потираясь носом о гладко выбритую щеку. - Нет слова для того, что между нами. Мы начали неправильно и мне страшно, Натаниэль. Знал бы ты, как мне страшно. Считай меня трусом, слабовольным или глупым ребенком, но я предпочитаю прекратить все сейчас, а не бросаться с головой в омут, из которого, возможно, и не выберусь. Если мы попробуем, а потом не выйдет, то это причинит мне боль. Но главное, что из-за этого будет страдать Элиан, уж слишком он привязался к тебе. Поэтому уходи, Нейт, так всем будет лучше.
***
И Натаниэль ушел. Без препирательств и уговоров. Авиан, закрыв за ним дверь, опустился на пол в коридоре, прижался разгоряченным лбом к оштукатуренной стене. Неизвестно, сколько бы он просидел так, если бы за дверью не раздались торопливые шаги. На мгновение Авиан ощутил, как отчаянно забилось сердце - он подумал, что это Натаниэль вернулся. Но он тут же себя отдернул: все закончилось, он ведь сам этого хотел, не так ли? Да и шаги были быстрые и совсем легкие. Элиан.
- Куда летишь, неугомонный? - раздался голос Кристиана. - Не поспеваю за тобой.
- Привет, - постарался улыбнуться Авиан, открывая им дверь. Элиан обнял его за ноги, затараторил о чем-то, потом бросился в квартиру. - Зайдешь? - обратился он к папе.
- Вообще-то не планировал, - ответил Кристиан и, подойдя вплотную, надавил Авиану на шею. Кожу засаднило, там наверняка остался засос. Как же он об этом не подумал? - Но теперь даже не знаю. Мне радоваться за тебя, милый?
- Нет. Совсем нет, - печально засмеялся Авиан. - Никаких причин для радости, па.
Кристиан не стал расспрашивать, не в его правилах было давить. Вместе этого он обнял сына за плечи, завел в квартиру.
- Пойди-ка, включи малому мультики. И приходи на кухню, будем пить чай. Или даже что покрепче, - подмигнул Кристиан и подтолкнул Авиана к комнате.
Увлечь Элиана оказалось несложно: он утомился, а потому устроился на диване Далиана и сонно уставился в телевизор. Авиан был уверен, что не пройдет и десяти минут, как он заснет, но выключать мультики не стал. В последнее время Элиан категорически отказывался спать днем, заявляя, что уже не маленький. Почти четыре, как-никак! Так что Авиан предпочитал схитрить, чем выслушивать капризы сына. Уж слишком упрямым тот был. Черта Эльмана, наверное...
- Когда придет Натаниэль? - неожиданно спросил Элиан. Хотя, почему неожиданно? В последнее время они виделись чуть ли не ежедневно, и как сын отреагирует на такое резкое исчезновение Натаниэля трудно было предугадать.
- Не знаю, малыш. У него сейчас много работы, - ответил Авиан, но, заметив, как тревожно нахмурилось лицо Элиана, испугался: - Он позвонит тебе, как только сможет.
Элиан серьезно кивнул и перевел взгляд на экран. Авиан же глубоко вздохнул, борясь с накатившей к горлу тошнотой. Он был омерзителен сам себе - трус, а теперь еще и лжец. Ну, почему все опять было так сложно?
А на кухне Авиан понял, что на этом сегодняшние проблемы не кончаются. Кристиан сидел за столом, а перед ним лежал конверт из клиники. Теперь-то даже папа не удержится от расспросов, уж слишком серьезный был повод.
- Я сделал нам кофе, - произнес Кристиан. - С коньяком.
- Спасибо, - кивнул Авиан, садясь напротив. Он обхватил чашку руками, но пить не стал - боялся, что стошнит. Да и конверт притягивал взгляд. Кристиан молчал, и Авиан не выдержал первым: - Спрашивай.
- О чем?
- О том, что прочитал.
- Я не читал, - заявил Кристиан и, заметив скептический взгляд Авиана, вздернул бровь. - Твое недоверие несколько оскорбительно, не находишь?
- Прости, Крис, - виновато потупился Авиан. - Ну, тогда читай. Ты же видишь эмблему клинику. Не хочу, чтобы ты надумал что-то и переживал.
Уговаривать Кристиана не пришлось: он вытащил из конверта заключение и принялся читать. Затем аккуратно сложил листок, отодвинул от себя, откинулся на стуле и спросил:
- Так тебя огорчило, что он не отец?
- Причем тут это, - пробормотал Авиан. - Разве ты не удивлен?
- Удивлен? Нет, конечно. Ты, может, забыл, но мы с Джастином собирали досье на альф, с которыми ты тогда был. И тут появляется некий Натаниэль, который не отходит от вас с Элианом ни на шаг. Несложно было умножить дважды два. И все же: ты огорчился, что результат отрицательный? Ты бы хотел, чтобы он был положительный?
- Я не знаю, - застонал Авиан. - Элиану было бы...
- Милый, ты меня слышишь? - нетерпеливо отмахнулся Кристиан. - ТЫ бы хотел, чтобы он был отцом твоего ребенка?
- Не знаю, - повторил Авиан. - Наверное, нет... Так для всех будет лучше, понимаешь? Нас ведь только Элиан и связывал...
- Серьезно? - окинув Авиана выразительным взглядом, протянул Кристиан.
- Прекрати, - устало вздохнул Авиан. - Что уж точно не главное, так это секс.
- Боюсь, что путь, который ты выбрал, не лучше, а просто легче, - в конце концов, заметил Кристиан.
Авиан отвечать не стал - просто не знал, что можно сказать на это.
По дороге домой они с Натаниэлем еще пытались поддерживать непринужденный разговор, хотя получалось не слишком хорошо. Все равно они оба то и дело бросали взгляд в зеркало, которое отображало конверт, лежащий на заднем сидении. В такие моменты, бывало, они замолкали, а потом не могли вспомнить, на чем же прервали разговор. В квартире же сил на беседу не осталось и вовсе; напряжение на маленькой кухне достигло такого предела, что воздух, казалось, можно было бы разрезать ножом.
Стоило отдать должное Натаниэлю - он не торопил. Ни словом, ни взглядом, ни единным движением не выдал своего нетерпения, хотя Авиану от этого легче не становилось. Он все равно чувствовал, что равнодушие это и холодность - напускные, а на самом деле в Натаниэле разыгралась буря похлеще, чем в нем самом. В конце концов, Авиану не грозило потерять сегодня надежду.
И он решился. Взял конверт, повертел его в руках, провел кончиками пальцев по синей эмблеме клиники и наконец-то открыл. Внутри оказался один-единственный листок, испещренный мелкими буквами. Господи, о чем там можно писать? Реквизиты, какие-то малопонятные медицинские термины - все это Авиан пропустил. А потом наконец-то наткнулся на необходимую строку; сердце испуганно дернулось в груди, а потом будто бы провалилось в пятки.
"Результат отрицательный".
- Авиан, - все же позвал его Натаниэль. Он ведь тоже так долго ждал, и надежда в его глазах все еще теплилась. Ровно до того мгновения, когда Авиан, прикусив губу, взглянул на него. Взгляд этот оказался красноречивее, чем все слова, потому что Натаниэль как-то сразу обмяк и пожал плечами. Истинно говорят: нет ничего страшнее неизвестности.
- Мне... жаль.
Ох, что за глупость! Авиан досадливо поморщился, презирая себя за эти банальные, ничего не значащие фразы. Ему не было жаль. Это было облегчение - в первое, короткое мгновение, а потом все возрастающая тоска и еще нелогичное чувство вины. Он ведь предупреждал Натаниэля, что шансы минимальны и не просил того проводить столько времени с Элианом.
Натаниэль ничего не ответил. Только криво усмехнулся, выражая их общее мнение об этой неудачной фразе.
- Будешь чай?
Да уж, сегодня Авиан явно стремился побить все рекорды по произнесенным глупостям. Краска бросилась в лицо, и он, не ожидая ответа, бросился к кухонному шкафу. Достал чашки, сахарницу, но тут все вокруг начало расплываться перед глазами. Авиан ухватился за тумбочку, глубоко вздохнул - не хватало только в обморок грохнуться! И отчего? Отчего, дурак такой окаянный?! Плясать надо, что на сына никто претендовать не будет! Радоваться! Но не выходило...
Авиан привык - сильнее, чем предполагал. Он так неосторожно впустил в свою жизнь человека, для которого там не оказалось законного места, и теперь страдал и оттого, что предвидел переживания Элиана, и оттого, что сам пережилал разлуку. Натаниэль все еще был на кухне, но в жизни Авиана его больше не было.
- А с тобой-то что, глупый? - за своими тревогами Авиан и не заметил, как Натаниэль оказался рядом, за спиной. Авиан резко обернулся и тут же отчаянно пожалел об этом: теперь он оказался зажат между плитой и телом Натаниэля. - Разве ты не рад?
- А должен? - прошептал Авиан, опуская взгляд на ровный ряд мелких пуговиц на рубашке Натаниэля. - Элиан будет расстроен.
- Если ты позволишь, то я...
- Нет! - вскинув взгляд на напряженное лицо Натаниэля, перебил Авиан. Он бы и хотел, чтобы все было, как прежде, но результат экспертизы, сиротливо лежащий на столе, перечеркнул всё. - Рано или поздно у тебя появится пара и дети.
- Авиан!
- Не перебивай. У тебя будут родные дети, а Элиан будет страдать сильнее, чем если ты исчезнешь из его жизни сейчас. Уходи... Ну, пожалуйста, уходи.
И, вопреки своим словам, он крепко вцепился в рубашку Натаниэлю, уткнулся лбом ему в плечо. Если в последний раз, то можно же позволить себе небольшую слабость? Горячая ладонь легла ему между лопаток, привлекая еще ближе - так, что кости хрустнули и дышать стало почти невозможно. И как же это было хорошо!
Через какое-то время утешающие объятия стали другими, будто по телу с головы до самых пяток прошел электрический разряд. Авиан даже не пытался анализировать, почему так происходило. Видимо, это судьба у них с Натаниэлем была такая, злой рок, чтобы притяжение между ними вспыхивало в худшие моменты жизни. Если бы Натаниэль оказался отцом Элиана, то сейчас они бы сидели за столом, обсуждали сына, строили планы - и вроде бы совместные, и в то же время не ограничивающие свободы. А так... Натаниэль был воспоминанием прошлого, наваждением настоящего и никем в будущем. И именно оттого, что Авиан сейчас прощался с ним, закрывал перед ним дверь в свою жизнь и жизнь Элиана, он стал таким невообразимо смелым. Ведь сколько храбрости нужно было ему, чтобы запустить вмиг повлажневшие ладони под рубашку Натаниэля, коснуться горячей кожи! Тот даже не вздрогнул, будто не удивился, ждал. А потом отстранился, обхватил Авиана за подбородок, вынуждая поднять голову, встретиться со взглядом ясных, внимательных глаз. Что видел Натаниэль перед собой? Испуганного мальчишку, который пялился на него, словно кролик на удава? Зарвавшуюся малолетку, вообразившую себе невесть что? Жалкое убожество, которое когда-то в его объятия толкнула мучительная течка, а теперь - еще более мучительное одиночество? Но не было в его взгляде ни жалости, ни злости, ни презрения. А что было? Господи, что же это такое было между ними?! Ведь точно не любовь, Авиан не был настолько молод и глуп, чтобы обманываться. Любил он родителей и братьев, больше жизни любил сына и любил Далиана, который был родным не по крови, но по душе. А Натаниэль... Его Авиан порой ненавидел, иногда восхищался, опасался, бывало, что скучал по нему и был почти счастлив в его компании. Но не любил его и не был любим им.
Было ли это важно для них? Наверное, не в этот день, потому что Натаниэль наконец-то перестал изучать лицо Авиана и поцеловал его. А тот измученно всхлипнул, вцепился в Натаниэля будто утопающий в последнюю соломинку. Какой же это был поцелуй! И знакомство, и прощание одновременно. И жадный, и нежный - такой же разный, как и они сами, как и путаница отношений между ними. И как сладко, как хорошо было уступить, выбросить все мысли из головы, не сомневаться, не оглядываться на чье-либо мнение.
Когда воздуха стало не хватать, Авиан отстранился, облизал покрасневшие губы и, не говоря ни слова, обхватил ладонь Натаниэля обеими руками и повел к спальне. Только там на него накатили сомнения. Не потому, что он спал на этой кровати с сыном и боялся ее осквернить - прошло уже то время, когда он считал взаимную близость между двумя взрослыми людьми чем-то постыдным. Нет, не в этом было дело, а в том, что он вновь вдруг почувствовал себя неопытным и нескладным подростком и стал на мгновение вновь уязвимым. Натаниэль ощутил его неуверенность, обнял, сцепляя пальцы в замок на его животе и зашептал в ухо, обдавая кожу горячим дыханием.
- Ты красивый, Авиан Лайер.
Намеренно или случайно Натаниэль употребил его старую фамилию, Авиан не знал. Но исправлять не стал - не сейчас, когда колени мелко дрожали и голова шла кругом.
- Красивый и храбрый, - продолжал Натаниэль. - Тогда, в тюрьме я был так не прав...
- Нет! - перебил Авиан, накрывая руки Натаниэля своими. - Не сейчас, я прошу. Помоги мне, пожалуйста, - и красноречиво повел бедрами.
Натаниэль шумно втянул воздух, руки его сжались на животе Авиана до боли - его самообладание дало громадную трещину. Авиан был готов, что сейчас он просто повалит его на кровать и возьмет, покроет, точно так же, как в тюрьме. Он был готов и ждал этого - и синяков, и меток по всему телу, и грубых, скупых ласк.
Но Натаниэль оказался совсем другим. Ему удалось усмирить ту звериную натуру, которая, Авиан знал, была в нем.
- Страшно?
- Нет, я же храбрый. Ты сказал, - ответил Авиан. Чувствовал ли он себя действительно таким? Уж лучше об этом не думать...
Натаниэль хмыкнул у него за спиной и потянул футболку Авиана вверх. В комнате было тепло, но он все равно поежился, чувствуя спиной гладкую ткань рубашки и жар ладоней Натаниэля на своем животе. Слишком острым оказался контраст. Потом вжикнула молния на джинсах и с того мгновения Авиан помнил лишь яркие вспышки, в остальное время будто бы выпадая из реальности.
Помнил, как лежал на животе - простынь под ним промокла от пота, а позже от смазки и спермы. И Авиан цеплялся за нее влажными пальцами и, кажется, даже вгрызался в нее зубами, пока Натаниэль языком чертил дорожку по его позвонкам. Он тогда не упустил ни единого, и Авиан хрипел, и стонал, и сыпал проклятиями, сгорая от нетерпения. Боги, да он ведь даже не тек! И откуда взялся этот изнуряющий голод? Авиану казалось, что даже во время течки с ним такого не бывало.
А как бесстыдно он стонал, когда Натаниэль трахал его сначала пальцами, а потом и языком! Как вертел задницей, подставляясь под каждое движение, как жалобно скулил, когда Натаниэль, словно издеваясь, останавливался за мгновение до того, как он уже готов был кончить!
Авиан помнил, как умолял, позабыв о стыде, и как полноценно, правильно чувствовал себя, когда Натаниэль наконец-то взял его. В первые мгновения это было больно. Крупный член растягивал неподатливые мышцы, и Авиан то кусал губы, то раскрывал рот в беззвучном крике. Натаниэль шептал ему что-то бессвязное, слизывал капельки пота с его шеи и плеч, а потом, почувствовав что Авиан наконец-то расслабился, уступил, задвигался внутри. Не так, как в тюрьме, а медленно, то почти полностью выскользая из его тела, оставляя внутри лишь побагровевшую от прилившей крови головку, то проникая до соприкосновения влажных бедер.
И вскоре Авиан не выдержал: сам поддался навстречу, сжал мышцы и мстительно улыбнулся, когда услышал утробное рычание за спиной.
- Провоцируешь? - прохрипел Натаниэль, зарываясь во взмокшие пряди у Авиана на затылке.
- Стимулирую, - выдохнул тот и в следующую секунду едва не врезался лбом в спинку кровати. Натаниэль ощутимо прикусил его за загривок и толкнулся вновь - мощно и размеренно. Вскоре Авиан мог только хрипеть на одной ноте, прижатый сверху горячим телом. Кровать жалко скрипела, и Авиан еще успел подумать, что теперь не сможет смотреть в глаза соседям, прежде, чем он излился на измятые простыни. Натаниэль еще несколько раз двинулся в судорожно сжимавшемся отверстии, и вытащил член за мгновение до того, как на нем начал набухать узел. Авиан почувствовал, как на поясницу и ягодицы упали тяжелые капли спермы, но не был в состоянии пошевелиться. Он чувствовал себя уставшим и почти счастливым. Если бы еще удавалось не думать, остатьсяв этом мгновении - и счастье его было бы безграничным.
Натаниэль сам обтер Авиана уголком простыни, а потом, разведя ему ягодицы, огладил припухшую, все еще открытую дырку. Авиан нервно поежился и спрятал зардевшееся лицо в подушке. К счастью, Натаниэль вскоре прекратил этот смущающий осмотр и лег рядом, привлекая его к себе.
- Мы уронили твоего медведя, - сонно пробормотал Натаниэль.
- Пускай, - прошептал Авиан, несмело отвечая на объятия. На него вдруг накатила такая робость, и он старательно прятал взгляд, боясь, что увидит в глазах Натаниэля снисхождение, а то и хуже - отвращение. И тот, кажется, почувствовал его состояние, потому что слегка отодвинулся и мягко позвал:
- Авиан. Посмотри на меня. Ну же, - не дождавшись реакции, Натаниэль обхватил Авиана двумя пальцами за подбородок, вынуждая запрокинуть голову, посмотреть глаза в глаза. - Надумал себе что-то, да? Я сам виноват, понимаю. В тюрьме...
- Не надо, - взмолился Авиан. - Не вороши прошлое, оно и так не отпускает меня. Я не жалею. Я хотел этого. Тебя хотел. Надеюсь только, что и ты не жалеешь...
Натаниэль не стал отвечать на это, а просто поцеловал в искусанные губы - и этого уверения было более, чем достаточно. Действия действительно говорили гораздо больше слов.
- Скоро мой папа привезет Элиана, - уже на грани сна и яви пробормотал Авиан. И эти слова, будто ушат ледяной воды, вернули их обоих из волшебной неги в неприглядную реальность. Натаниэль напрягся, мышцы под пальцами Авиана будто закаменели, а голубые глаза вновь глядели холодно и равнодушно.
- Ты намекаешь, что мне пора.
Не вопрос - утверждение. Авиан пожал плечами и, стыдливо прикрывшись простыней, выскользнул из кровати. Джинсы нашлись в углу комнаты, а вот куда запропастились трусы он так и не понял. Не лазить же по полу на четвереньках под колючим, изучающим взглядом Натаниэля? Пускай у него было больше партнеров, чем у многих омег, но раскрепощенным его это так и не сделало. Сейчас, когда возбуждение схлынуло, он чувствовал себя неуклюжим и угловатым, словно подросток. И натягивать на голое тело джинсы оказалось еще тем испытанием. Зато Натаниэль вполне насладился - ни на мгновение не отвернулся, сволочь!
- Ты понимаешь, что так будет лучше.
- Честно? Не понимаю, - отрицательно покачал головой Натаниэль. - Я люблю Элиана. Я хочу его видеть, участвовать в его жизни. Почему ты против?
- Да потому что это невозможно объяснить, Натаниэль! Представь, что у тебя появится кто-то? Что ты скажешь, как обоснуешь свое участие в жизни не родного ребенка? Или у меня...
- У тебя что кто-то есть? - нахмурился Натаниэль.
- Ага, конечно, - закатил глаза Авиан. - Я же омега. С кем-то встречаюсь, с тобой трахаюсь. А что, удобно!
- Я не это имел в виду, - произнес Натаниэль и, сделав молниеносный рывок, схватил Авиана за запястье и дернул на себя.
- Пусти! - потребовал Авиан, впрочем не слишком уверенно.
- Нет, - отказал Натаниэль и, уложив его на себя сверху, погладил по спине. Потом поцеловал в подбородок, щеку. - Будь со мной.
Авиан ощутил, как по спине бегут крупные мурашки, а где-то в груди щемит одновременно и тоскливо, и радостно.
- Но я не люблю тебя, - прошептал Авиан, потираясь носом о гладко выбритую щеку. - Нет слова для того, что между нами. Мы начали неправильно и мне страшно, Натаниэль. Знал бы ты, как мне страшно. Считай меня трусом, слабовольным или глупым ребенком, но я предпочитаю прекратить все сейчас, а не бросаться с головой в омут, из которого, возможно, и не выберусь. Если мы попробуем, а потом не выйдет, то это причинит мне боль. Но главное, что из-за этого будет страдать Элиан, уж слишком он привязался к тебе. Поэтому уходи, Нейт, так всем будет лучше.
***
И Натаниэль ушел. Без препирательств и уговоров. Авиан, закрыв за ним дверь, опустился на пол в коридоре, прижался разгоряченным лбом к оштукатуренной стене. Неизвестно, сколько бы он просидел так, если бы за дверью не раздались торопливые шаги. На мгновение Авиан ощутил, как отчаянно забилось сердце - он подумал, что это Натаниэль вернулся. Но он тут же себя отдернул: все закончилось, он ведь сам этого хотел, не так ли? Да и шаги были быстрые и совсем легкие. Элиан.
- Куда летишь, неугомонный? - раздался голос Кристиана. - Не поспеваю за тобой.
- Привет, - постарался улыбнуться Авиан, открывая им дверь. Элиан обнял его за ноги, затараторил о чем-то, потом бросился в квартиру. - Зайдешь? - обратился он к папе.
- Вообще-то не планировал, - ответил Кристиан и, подойдя вплотную, надавил Авиану на шею. Кожу засаднило, там наверняка остался засос. Как же он об этом не подумал? - Но теперь даже не знаю. Мне радоваться за тебя, милый?
- Нет. Совсем нет, - печально засмеялся Авиан. - Никаких причин для радости, па.
Кристиан не стал расспрашивать, не в его правилах было давить. Вместе этого он обнял сына за плечи, завел в квартиру.
- Пойди-ка, включи малому мультики. И приходи на кухню, будем пить чай. Или даже что покрепче, - подмигнул Кристиан и подтолкнул Авиана к комнате.
Увлечь Элиана оказалось несложно: он утомился, а потому устроился на диване Далиана и сонно уставился в телевизор. Авиан был уверен, что не пройдет и десяти минут, как он заснет, но выключать мультики не стал. В последнее время Элиан категорически отказывался спать днем, заявляя, что уже не маленький. Почти четыре, как-никак! Так что Авиан предпочитал схитрить, чем выслушивать капризы сына. Уж слишком упрямым тот был. Черта Эльмана, наверное...
- Когда придет Натаниэль? - неожиданно спросил Элиан. Хотя, почему неожиданно? В последнее время они виделись чуть ли не ежедневно, и как сын отреагирует на такое резкое исчезновение Натаниэля трудно было предугадать.
- Не знаю, малыш. У него сейчас много работы, - ответил Авиан, но, заметив, как тревожно нахмурилось лицо Элиана, испугался: - Он позвонит тебе, как только сможет.
Элиан серьезно кивнул и перевел взгляд на экран. Авиан же глубоко вздохнул, борясь с накатившей к горлу тошнотой. Он был омерзителен сам себе - трус, а теперь еще и лжец. Ну, почему все опять было так сложно?
А на кухне Авиан понял, что на этом сегодняшние проблемы не кончаются. Кристиан сидел за столом, а перед ним лежал конверт из клиники. Теперь-то даже папа не удержится от расспросов, уж слишком серьезный был повод.
- Я сделал нам кофе, - произнес Кристиан. - С коньяком.
- Спасибо, - кивнул Авиан, садясь напротив. Он обхватил чашку руками, но пить не стал - боялся, что стошнит. Да и конверт притягивал взгляд. Кристиан молчал, и Авиан не выдержал первым: - Спрашивай.
- О чем?
- О том, что прочитал.
- Я не читал, - заявил Кристиан и, заметив скептический взгляд Авиана, вздернул бровь. - Твое недоверие несколько оскорбительно, не находишь?
- Прости, Крис, - виновато потупился Авиан. - Ну, тогда читай. Ты же видишь эмблему клинику. Не хочу, чтобы ты надумал что-то и переживал.
Уговаривать Кристиана не пришлось: он вытащил из конверта заключение и принялся читать. Затем аккуратно сложил листок, отодвинул от себя, откинулся на стуле и спросил:
- Так тебя огорчило, что он не отец?
- Причем тут это, - пробормотал Авиан. - Разве ты не удивлен?
- Удивлен? Нет, конечно. Ты, может, забыл, но мы с Джастином собирали досье на альф, с которыми ты тогда был. И тут появляется некий Натаниэль, который не отходит от вас с Элианом ни на шаг. Несложно было умножить дважды два. И все же: ты огорчился, что результат отрицательный? Ты бы хотел, чтобы он был положительный?
- Я не знаю, - застонал Авиан. - Элиану было бы...
- Милый, ты меня слышишь? - нетерпеливо отмахнулся Кристиан. - ТЫ бы хотел, чтобы он был отцом твоего ребенка?
- Не знаю, - повторил Авиан. - Наверное, нет... Так для всех будет лучше, понимаешь? Нас ведь только Элиан и связывал...
- Серьезно? - окинув Авиана выразительным взглядом, протянул Кристиан.
- Прекрати, - устало вздохнул Авиан. - Что уж точно не главное, так это секс.
- Боюсь, что путь, который ты выбрал, не лучше, а просто легче, - в конце концов, заметил Кристиан.
Авиан отвечать не стал - просто не знал, что можно сказать на это.
-
-
22.05.2016 в 15:55-
-
20.06.2016 в 18:38